[indent] Ах, были раньше времена... Впрочем ударяться в ностальгию Маркус не очень любил, просто день сегодня был в каком-то смысле особенным. Не так давно молодой дипломат получил письмо от старого школьного товарища, в котором сообщалось о скором приезде Тома Реддла во Францию и желании встретиться с Ноттом. А что же сам Маркус? Он, естественно, был только "за", и даже, можно сказать, он ждал этой встречи. С Томом Нотта связывал не один год интересного, полезного и развивающего общения. Связывали общие интересы. И, разумеется, общие тайны. Ни Лестрейндж, которого Маркус не сомневаясь мог назвать лучшим другом, ни кузен Малфой, ни кто либо другой из их клуба не знал о наследнике Ноттов больше Реддла. Сойдясь характерами на первых курсах они разделили общие идеи на старших, а после выпуска укрепили доверие между собой, находясь в полшаге от пропасти, пусть подобное не было ими запланировано заранее. И как символично, что именно Том стал тем рычагом подтолкнувшим Маркуса к изменениям в своей жизни, которыми в итоге Нотт оказался более чем доволен. Независимость и свобода сейчас стали не пустыми словами, а действительностью, которая нравилась представителю Англии во Франции, которая помогала ему самореализовываться и развиваться не только в карьере, но и в магии, и в своих убеждениях. И, пожалуй, единственное чего не хватало Нотту это сильной ментальной магии, в которой с бывшим школьным старостой не могли сравниться даже сотрудники Отдела Тайн, как британского, так и французского аналога. Маркус любил эту магию, находил ее изящной, более тонкой и аккуратной, чем боевые или защитные заклинания. Более красивой, чем магические дуэли, которые так забавляли многих волшебников, например, Лестрейнджа. Эта магия требовала больше времени и усердия. К тому же последствия меняльного вмешательства в разум "жертвы" могут быть куда трагичнее, чем от боевых заклинаний. Во всяком случае, по мнению Нотта, чья семья славилась своими представителями "не от мира сего".
[indent] Спокойная и размеренная жизнь, вне морального отцовского давления, которой Маркус наслаждался около года, нисколько не приедалась и еще даже не начинала раздражать меланхоличного Нотта. Иногда он выбирался в "гости" к Лестрейнджу, иногда обменивался письмами с Томом, иногда с Малфоем. Иногда обедал с Блэком и иногда посещал дом немного раздражающего Картье. И это, конечно, помимо основных обязанностей по работе и не официальных обязанностей по ней же. Всего по-немногу, чтобы не приедалось и не превращалось в рутину. Маркус был до крайности доволен своей жизнью "для себя" и держал в памяти, кому он должен быть благодарен за новую, правильную и достойную чистокровного волшебника жизнь.
[indent] Не сказать, что Нотт как-то особенно готовился ко встречи с другом. Разве что купил бутылку хорошего огневиски и, может быть, сделал это нисколько для Тома, сколько для себя, которая может понадобиться ему после разговора со старым товарищем. Маркус предполагал, что Реддл захочется поделиться результатами своих исследований, которыми занимался в где-то в Венгрии, чем даже вызывал у Нотта легкую зависть. Даже та свобода, которой сейчас обладал молодой дипломат, не могла сравниться со свободой Тома: путешествия, исследования, необычная магия. Маркус хотел бы прикоснуться ко всему этому, но считал себя должным служить на пользу магической Британии, поэтому наслаждался настоящими чудесами магии со слов друга или из его писем.
[indent] Том пришел, как всегда, точно в назначенное время. Нотт усмехнулся такой пунктуальности друга и сам подошел к двери, чтобы открыть ее. Услугами местных домовиков он не очень любил пользоваться и доверял им только самое банальное обслуживание типа уборки и глажки. Остальным Маркус предпочитал заниматься сам, тоже, знаете ли, разнообразие для досуга.
[indent] - Том, рад видеть тебя,- Нотт пропустил друга в квартиру, затворил за ним дверь и протянул руку. - Давно тебя в наших краях. Проходи, располагался. Чай, кофе... Огневиски?

[indent] Кажется, такие люди, как Реддл, не меняются. Маркус всегда помнил друга как собранного человека, как заинтересованного и выдающегося волшебника, как того, кто не любит тратить время понапрасну. И долгие путешествия не изменили этих черт характера бывшего слизеринского старосты, которые, наверное, были заложены самой природой, а не выработаны обществом. Впрочем, Нотту иногда казалось, что при всём умении Тома подстроиться под окружение и находить общий язык с нужными ему людьми (а такое умение было понятно и в какой-то мере развито в самом Маркусе, как и в любом другом выпускники змеиного факультета), он никогда не изменял себе, стремясь к тому, о чем они всегда говорили за закрытыми дверьми, стремясь изменить сам мир, а не подтачивать себя под него, чтобы занять удобную нишу. Сейчас двери тоже были закрыты, и Нотт приготовился слушать, ожидая чего-то по меньшей мере увлекательного, ведь его друг так нетерпелив сегодня, что даже отказался от напитков.
[indent] - Как скажешь, Том, - отозвался Маркус, проходя вслед за другом. Как же с Реддлом ему было удобно общаться. Никаких расшаркиваний и "чувствуйте себя как дома", Тому итак должно было быть здесь вполне комфортно. Он итак знал, что может позволить себе при Маркусе, и, стоит отметить, что для друга детства эта планка "может позволить" была опущена очень низко, даже слишком, если сравнивать, например, с тем же Лестрейнджем.
[indent] Нотт сел напротив друга и вопросительно изогнул бровь, показывая что он находиться в полном внимании и "в себе", чтобы выслушать Реддла, который навел столько тумана с первых минут их встречи. Правда, когда Том начал говорил, Маркус усмехнулся и сел чуть удобнее. Не может Реддл без пафосных выступлений, а младшему Нотту совершенно не сложно подыграть другу и не скрывать свое нетерпение и любопытство к тому, чем же именно занимался последнее время Том в Восточной Европе. Хотя стоит признать, что несколькими секундами позже, когда Реддл назвал предмет своего интереса, друг его удивил. Нет поразил, причем на только, что Маркус не смог сохранять принятое напускное спокойствие, которое является признаком хорошего тона. Нотт чуть откинулся назад, слегка покачал головой, не отрывая удивленного, вопросительного взгляда от Реддла. Нет, Том не шутит. Не сейчас. Не в такой атмосфере, и не с такими вещами.
[indent] - Обскура, - повторил Маркус и еще раз слегка покачал головой, все еще не до конца осознавая слова Тома. - Где ты его нашел? В Европе? Живого, - Только после повторения слов Реддла вслух, Нотт, наконец, в полной мере понял, кого или что нашел его друг. И судя по выражению лица Реддла не только нашел.
[indent] Лицо Маркуса подернула усмешка. О, он прекрасно знал, что такое обскур. Знал, сколько бед эта тварь приносила и магам, и магглам прошлых лет. Знал, что они опасны сильнее любого другого магического существа. И знал, как давно не встречались подобные существа в Европе. Но Том нашел одного.
[indent] - И не только нашел, я прав? - глаза Маркуса горели предвкушением. Молодой волшебник пока смутно представлял, что скрывается за этим "живого", но точно знал, что хочет увидеть это существо, прикоснуться к той разрушительной магии, которую оно несет. И ведь Том не просто хвастаться пришел сегодня. Ведь он покажет? Поделиться своей находкой. Мерлин, Нотт уже "не в себе", и даже был готов просить Тома.

[indent] И всё же это звучало невероятно. Обскур, сгусток чистой темной магии, разрушительной и безжалостной силы, заключенный в теле ребенка явление древнее, почти легендарное и находится в середине двадцатого века в центре Европы! Где есть "все условия для всех волшебников", разве не как-то так звучал лозунг, под которым проходила повсеместная либерализация? Бред. Обскуры появляются только, когда их носители не принимают свою магию, когда они чувствуют травлю, как символ опасности со стороны мира магглов, как призыв дать отпор этим животным, считающим себя венцом творения. И один из этих, казалось бы, изживших себя символов Том доставил в Париж, в самый центр, в сердце либерализма. Как прекрасно и красиво. Впрочем, в первую очередь интересно. Именно желание потрогать, почувствовать, посмотреть на эту редкую, малоизученную тварь было первым, что поселилось в уме Маркуса и усилилось, когда друг подтвердил его предположении о нынешнем месте нахождения обскура. Осталось ли хоть капля магии в самом ребенке или все поглотила тьма? Что если дать ему палочку? Как он и паразит внутри будет реагировать на их зелья? В руках Тома оказался по стене бесценный экземпляр, к которому Нотт хотел прикоснуться, поэтому был благодарным и заинтересованным слушателем для бывшего школьного старосты, который не без ноток хвастовства в крации рассказывал о своем общении с обскуром.
[indent] - Контролируешь?- в этом возгласе удивления было меньше, чем какого-то восхищения. Маркус был поражен и не знал, чем больше  способностями Реддла, которые, наверное, действительно неисчерпаемы, или самоуверенности Тома. С каким видом друг произнес "это же ребенок"... Нотт даже усмехнулся, ведь, правда, нет ничего проще, чем найти общий язык с ребенком, особенном с тем, в котором живет совершенная темная магия. Так обычные будни рядового волшебника. А самое главное, Нотт достаточно хорошо понимал, что никакой "скромностью" эти слова в устах Тома не отдавали, только самодовольство и, стоит признать, абсолютно заслуженное. - Впрочем, да находить общий язык с людьми и нравится им у тебя всегда получалось превосходно. Но всё же контролируешь? Именно эту тварь, живущую в теле ребенка, а не мальчика. Невероятно!- не сдержался Маркус, хотя считая, что Реддл заслуживает такую оценку из уст старого друга, хотя бы по тому, что это была истинная правда. Невероятно. - Хорошо, что мальчик остался сиротой еще до тебя. Наверное, это облегчило задачу,- Маркус всегда оставался Ноттом, даже если с трудом представлял, как именно Реддл нашел обскура и как с ним взаимодействовал, поэтому пытаться строить догадки и предполагать было для него обычным. Он итак сейчас слишком возбужден по сравнению с обычным состоянием степенного спокойствия.
[indent] И следующие слова Реддла только больше воодушевили Маркуса, который, как ему показалось, сразу понял, к чему клонит друг. Посмотреть на сам процесс "приручения" предложение заманчивое, тем более, что Том прав (да-да, как всегда), Нотт очень давно не практиковался в ментальной магии по-настоящему. По сравнению со школьным другом все другие противники казались примитивными и скучными. Тем более сейчас Реддл предлагал что-то совершенное особенное. Глазами друга посмотреть на обскура, почувствовать, что ощущал Том, пытаясь найти подход к этому существу, узнать из первоисточника, какую тактику избрал - заманчиво.
[indent] - Да, разумеется. Тут очень сложно найти хотя бы одного приличного легелемента и окклюмента. Особенно легелемента, не понимаю, почему они все изучают только окклюменцию. Ты покажешь мне, как нашел его? - Вот только Маркус не мог и предположить, что Том покажет не просто пару дней с обскуром, но даже если бы и знал, то не отказался.

[indent] — Паразит видит во мне доминирующего сородича, - как не в чем ни бывало, произнес Том, на что Маркус смог только в который раз за эту беседу удивленно изогнуть бровь. Конечно, в том, что Реддл сильный маг никто не сомневался из их компании, особенно глупо было бы в этом сомневаться Маркусу, который наблюдал и имел непосредственную возможность участвовать в магическом развитии бывшего «маггловского сироты», поступившего на факультет Слизерин, но оказывает, что Нотт неверно представлял себе границы возможностей своего друга. Впрочем, сегодня у Маркуса точно зародятся сомнения, есть ли у Тома эти самые границы. То, что провернул Реддл, невероятно и было бы губительно для любого другого волшебника. Пока Маркус даже не может представить насколько необычно, сложно и потрясающе было взаимодействие школьного товарища и одной из темнейших тварей, известных магическому миру. Одно только очевидно – Реддл точно не приукрашивал свои слова. Нотт достаточно хорошо знал друга, чтобы понимать – у того хватает талантов, чтобы не приписывать себе лишнего. И это не могло не поражать и не восхищать. Даже такого обычно слишком сдержанного, скованного и, без сомнения, гордого волшебника как Маркус Нотт.
[indent] - Тебе не кажется, что ты меня уже достаточно заинтриговал? - усмехнулся молодой человек, доставая свою волшебную палочку. – Начнем, пожалуй, - еще одна короткая усмешка, и Маркус установил с Томом зрительный контакт, который необходим для стабильной ментальной магии, и в мыслях пробежало направленное на Реддла «Легелименс».
[indent] Маркусу нравится это ощущение «подглядывания» за чужой жизнью, нравится, переживать чужие эмоции, когда он сам при этом находится в относительной безопасности, хоть и в относительной близости от эпицентра чужих страхов, разочарований или, как в случае с Томом, рискованных экспериментов. Ведь сам Нотт вряд ли бы решился завести общение с обскуром, чего уж говорить о знакомстве и дружбе с таким существом и его носителем. Маркус чувствует, как его собственное сознание почти сливается с ощущениями Реддла, вот он уже видит картину с «первых глаз», как он, а точнее Том, идет по богом забытой деревушке, как заходит в дом, где его встречают трупы. Да, Нотт пока еще помнит, что это его друг поднимается по скрипучей лестнице, это Том ощущает темную материю, которая, как и положено по классическим представляем, для Маркуса, не привыкшего к такой сильной темной магии, выражается в холодке, пробегающем по телу. Но помимо чужой силы, Нотт чувствует еще что-то, что-то более ему понятно, более человеческое. Страх. Панический ужас, загнанного в угол ребенка. Вот Том открывает дверь, и Маркус видит перед собой ребенка. Совершенно обычного, только очень напуганного. Впрочем, нет, это от него идет те темные волны, которые Том, а сейчас и Маркус улавливали за дверью. Нотт имеет возможность сейчас наблюдать и чувствовать, как школьный друг выстраивал свое общение с тварью и мальчиком. Как с помощью ментальной магии находил контакт с темным существом, как это отражалось на носителе. Невероятно! Нотт пока не может выявить для себя какие-то логические ходы или тактику, что использовал друг, пока Маркус весь в процессе. Он заворожено смотрит картинку, ощущает, что чувствует его друг, как он находит понимание с темной сущности внутри ребенка и как это влияет на самого мальчика, который в итоге, не без помощи Тома, засыпает у него на руках. Мерлин, это даже очаровательно. И немыслимо!
[indent] Картинка меняется медленно, не раздражая легилимента. Маркус вполне способен на такие переходы, как и на четкое разграничение своих мыслей, мыслей жертвы и его жертвы, как было в прошлом эпизоде, но тут его Том, и Нотт даже не пытается взять управление в свои руки. Ему интересно, что друг провернул тогда в Венгрии, а не проверить или продемонстрировать свои навыки. И особенно интересно, что послужило поводом для той громкой фразе о доминирующей сущности, ведь пока Маркус опять видит только лишь мальчика напротив с его ярко голубыми глазами, который с детской, наивной доверчивостью рассказывает Тому о своем прошлом. Правда, это длиться недолго, и вот уже Маркус понимает, что этот сеанс легилименции уникален еще и тем, что через погружение в Реддла, он погружается в сознание носителя обскура. Хотя, конечно, это все имело место в прошлом, но вот только сейчас это может в полной мере осознавать лишь контролирующий ментальную магию Том.
[indent] Картинки из детства мальчика быстро проносятся перед глазами Маркуса, яркие, больно бьющие, торгующие за живое не только ребенка, но и Тома, Нотт чувствует это легкое колебание в сознании друга перед тем, как его заполонило нечто. Маркус не может понять в ком или в чем он находится. Все, что он чувствует очень примитивно, но мрачно и озлобленно. Эмоции быстро сменяют друг друга, все находится в движении. Сумбурно, непонятно, пока  Нотт ощущает только сладкий вкус мести. Убийства. Хотя и не понимает, как и что происходит. Он не может отделить свои мысли от воспоминаний друга, которого куда-то затягивает темнота. Много темной магии. Очень сильной, желающей стать еще сильнее, желающей убивать. Маркус совершенно теряет свою нить среди переплетений и связей двух темных сущностей, которые словно начали сплетаться в одно. Нотт ощущает равно то, что чувствовал в те минуты Том – шок и непонимание, только, наверное, в усиленной, в гипертрофированной форме. Слишком темная для него магия, слишком опасная, слишком невозможная. Маркус чувствует как он или Том резко переключается на окклюменцию и подобно резкому толчку, его выбрасывает из той сущности теперь взор, словно подернут дымкой. Еще один толчок защитной ментальной магии, и теперь бледный, тяжело дышащий Маркус видит напротив себе друга.  С Нотта чуть ли не бежит холодный пот, который молодой человек пытается собрать манжетам рубашки. Но такое бытовое действие не приводит Маркуса в чувства. Он сначала откидывается на спинку дивана, потом поднимается на ноги и прохаживается по комнате. Все в полной тишине. Том достаточно хорошо знает друга, чтобы не торопить его.
Наконец, Маркус останавливает и садится обратно. Он все еще поражен и восхищен одновременно, а вопрос «как?»  все еще витает в воздухе.
[indent] - Доставать огневиски еще же рано, да, Том, - с какой-то странной усмешкой отозвался Маркус, а после откинулся на спинку дивана и покачал головой. – То, что я видел… Захочешь не придумаешь, - большего пока, Маркус сказать не мог, но вряд ли оно было нужно. Все хорошо читалось в глазах младшего Нотта.

Отредактировано Marcus Nott (11 июня, 2017г. 20:46)

[indent] Что-то понимать в данной ситуации было крайне затруднительно, но если Том утверждал, что бывший сокурсник его понимал, то так оно и было. Сейчас Маркус даже в столь личном вопросе предпочитал положиться на Тома, потому что сам чувствовал, что буквально несколько минут назад был в шаге от сумасшествия, и не той детской истерики, которые были у Нотта в школьные годы из за стремления быть лучшим, а самого настоящего сумасшествия, которое лечат в Мунго в полной изоляции. А ведь это были только воспоминания... Эту мысль Маркус постоянно держал в голове, смотря прямо на Тома, даже почти его не слушая, только пытаясь осознать, как Реддл пережил, то, что сейчас ощущал его друг. Как тогда смог не потеряться в той твари и переключиться на сильную окклюменцию, если ему, Нотту, не самому плохому ментальному магу (да, сейчас Маркус был очень скромен) от одних воспоминаний так перекрыт до сознание? Невероятно. Совершенно невероятно. И других слов у Нотта не находилось.
Но отвечать Тому что-то надо. Сначала просто серьезным, медленным кивком - Маркус понимает, что говорит ему друг, хотя представить куда уж масштабнее не может. Поэтому молодой чуть поджимает губы и нервным движением поправляет сырые от пота волосы, и все это лишь чтобы связно произнести пару слов.
[indent] - Разве может быть масштабнее? - с кривой, скорее всего, защитной от того, что невозможно сразу принять, ухмылкой ответил Маркус и поднялся на ноги. - Я сейчас посмотрю сосуд для омута. Должен быть,- больше не задерживая взгляд на Реддле и сам не задерживаясь в комнате, Нотт выходит из гостиной, оставляя друга одного. Конечно, можно было бы воспользоваться магией и призвать неглубокую чашу с вырезанными на ней рунами, как раз позволяющую использовать ее в качестве основы омута памяти, но молодому волшебнику хотел остаться на несколько минут наедине с собой. Поэтому как только Маркус оказывается в спальной комнате, он прижимается спиной к стене и медленно сползает по ней, просто от того, что кажется, будто физический и моральных сил больше не осталось. Голова английского мага забита образами, которые он только что видел, эмоциями, которые чувствовал, но о существовании которых не мог и помыслить. Обскур... Эта тварь. Какая разрушительная мощь. Какое желание убивать. Маркус никогда такого не переживал и не хотел пережить снова. Даже для Нотта, который в тайне от отца не отрекся от фамильных традиций и сотворил все три Непростительных  в семнадцать  лет, в том числе и совершил убийство, естественное, то, что он почувствовал через Реддла в обскурии было ужасно. Совершенно мрачно. Как Том это вынес находясь там? Том такой же - страшное, но признаться давно очевидное для Маркуса умозаключение, которое молодой человек предпочитал не видеть.
[indent] Взмах волшебной палочки, и рядом с Ноттом оказалась та самая чаша. Надо возвращаться, и досмотреть. Маркус знает, что надо именно смотреть и запоминать. Другого шанса не будет, поэтому сейчас он встает на ноги, подходит к столу к комоду, где так удачно еще с утра стоит пустой стакан. Одно заклинание заполняет стакан чистой водой, а Нотт умывается, не боясь замочить волосы, даже стараясь это сделать, а потом вновь наполнив стакан, выпивает воду. Теперь точно возвращаться. Только надо не забыть чашу.
[indent] - Вот,- Маркус опускает на журнальный столик перед Томом сосуд, а сам садиться обратно, и, не выдерживая паузу сразу преступает к главному. - Я хочу посмотреть, Том. Все будет в порядке, - Нотт говорит уверенно, без тени сомнения в глазах. Только капли воды, которые падают с волос выдают то, что принять такое решение и уверенный вид ему было нелегко. Но так надо. Так будет правильно. Маркусу почему-то кажется, что на самом деле у него нет выбора. Он должен увидеть, чем обернулось для Тома то погружение, в сознание обскурии.

[indent] Разумеется, Реддл и не думает отговаривать друга от, возможно (хотя почему "возможно"? Только  по тому, что так Маркусу проще решится?) опасного и однозначного рискованного решения досмотреть тот день и тот эпизод общения с темномагической тварью до конца. Том один раз сказал, один раз предупредил и хватит, Маркус не маленький и в няньках не нуждается, но как и любой из их компании Маркус страдает через мерной горделивостью, которая точно сыграла роль в решении, которе принял Нотт. Но всё же... Всё же в этот раз желание не падать в грязь лицом перед бывшим сокурсником, показать свою силу духа и воли было где-то далеко на периферии. Маркус просто знал, что ему необходимо прочувствовать ту ситуацию целиком и полностью. Он понимал, ощущал, что за кадром осталось "что-то" не менее тяжелое, но необходимое для его дальнейшего взаимодействия с Томом, волшебником, дружбу с которым Маркус берег и ценил. И не только по тому, что Реддл превосходный маг и много сделал для Нотта. Нет, было в их общении что-то гармоничное, что нравилось Маркусу. Что позволяло вот так, почти без слов понимать Реддла.
[indent] И опять они неотрывно смотрят друг другу в глаза, а Нотт медлит, всего лишь на секунду замирая в нерешительности, прежде чем мысленно произнести "легелеменция", сделав незаметный пас палочкой, и вновь оказаться в шкуре Тома, только что покинувшего сознание обскурии. Для друга то путешествие в мысли абсолютной темной магии тоже далось не легко. Маркус чувствует напряжение Реддла, его волнение, как буквально несколько секунд у того трясутся руки и он не может оценивать происходящее вокруг себя. Нотт это пропускает через себя, отмечая одну, казалось бы очевидную, но поразительную вещь, Маркусу от одних воспоминаний было хуже, чем Тому от реального погружения. Из серии не повторяйте дома сами, да. Впрочем, Нотту бы не хватило смелости завести дома обскура, что сделал Том, и судя по репликам друга, Реддл еще и занимался его дрессировкой, начало которой развернулось перед глазами Маркуса.
Мальчик распадается, теряет форму, а темная магия протягивает свои щупальца к Реддлу. Ужасающая картина, если смотреть на нее со стороны. Но Маркус смотрит глазами Тома. И Маркуса всё равно пугает изменившийся мальчик, разрушительная сила, вырвавшаяся наружу. А Реддла она только злит. Нотт отчетливо ощущает ярость и злость друга в тот момент. Ощущает, как Том сам становится очень похож на ту темноту, которая захватила тело ребенка. Идентичную по ощущениям, но немного разную по сути. Маркус улавливает эти из прием краешком своего сознания, потому что основная часть мыслей направлена на то, чтобы не отключиться от картинки раньше времени, чтобы досмотреть до конца и пережить эти темные эмоции вместе с другом. Нотт такого никогда не испытывал. Не знал, что такое можно испытывать, и был уверен, что он сам не способен на подобную магию и на подобные чувства.
[indent] Диалог Тома и обскурии привел Маркуса в восторг (или это уже было нервное?). Нотт не мог до конца понять, как это удалось его другу, но сам факт такого общения с самой разрушительной и губительной тварью, и результат такого общения не мог не восхищать. Реддл сделал что-то невероятно. Да, сделал снова. Но как, какими методами и средствами? С какими эмоциями... Все было так неоднозначно, так сложно, что Маркусу было сложно устоять на грани своего анализа увиденного и движущейся картинке дальше.
[indent] Мальчик, кажется, становится собой. Со слезами бросается на шею к Тому, ища утешения, а Реддл обнимает его с какой-то невидимой, но ощущаемой изнутри Маркусом отрешенностью. Какие кардинальные перемены в обоих? Как с этим живет ребенок? Как с этим справляется Том?
[indent] На этом картинка обрывается, и Маркус вновь ощущает себя на диване в своей гостиной. Он тяжело и медленно дышит, смотрит внимательно на Реддла. Смотрит молча, почти не шевелясь, даже не обращая внимания на вновь выступивший холодный пот. Как много темной магии. Совершенной темной магии. И думал сейчас Маркус совсем не про обскура. Сознание той твари с ее зверским деланием убивать было ужасно, но понимание того, что Том может стать почти идентичным ей, не возможно было выкинуть из головы так быстро, даже понимая, Реддл может подглядывать за своим другом. Маркус моргнул.
[indent] - Я сейчас вернусь,- только произнес Нотт, прежде чем медленно встать с дивана и выйти из комнаты. Ушел Маркус в ванну, чтобы открыть кран с водой и засунуть под него голову. Надо привести мысли в порядок. Надо прийти в себя. Это еще не все. Том приготовил еще что-то. Что-то масштабнее. Надо посмотреть. Маркус уже не был уверен, что хочет сейчас продолжать смотреть приключения друга, но Реддл пришел к нему за этим. Поэтому он продолжит, хотя факт того, что то, что показывает Том другу, реальность осознать сложно. Наверное, полностью даже невозможно.
[indent] Когда Маркус возвращается в гостиную с его волос капают крупные капли воды. Нотт садиться обратно и так же внимательно смотрит на Тома. Понимает, что сейчас слово за ним, но молчит еще несколько секунд, прежде чем начать говорить.
[indent] - Ты хотел мне показать еще что-то? Не знаю, что масштабнее ты мог еще сотворить с этой тварью... Хм, тавтология получилась... Может быть чая? Перед следующий серией,- Маркус чуть приподнимает уголки губ, заставляя себя возвращаться в нормальное состояние и адекватно реагировать на окружающих, а не переваривать свои мысли. У Нотта это теперь получается лучше, чем несколько лет назад, но всё же небольшой перерыв ему бы не помешал.

[indent] Том соглашается на перерыв, не отказываясь от предложения выпить чая, но просит друга поделиться с ним своими мыслями и эмоциями, которые вызвала в Маркусе просмотренная им сцена. Не слишком ли высокая цена за несколько минут отдыха от ментальной магии? Впрочем, молодые люди имели дело с совершенно особенным случаем легелеменции, наверное, все, к чему прикасался Реддл, становилось "совершенно особенным". Да, Нотт сейчас был настроен философствовать и рассуждать пространными категориями, потому что иначе осознать увиденное молодой человек был просто не в состоянии. Куда проще подвести этот случай подо что-то понятное и привычное, нежели признать насколько сложна проделанная Томом ментальная магия, насколько должен быть силен волшебник, чтобы после вторжения в саму магию, остаться в здравом рассудке, не повредив не только себя, но и оставив невредимой и сущность, которая подверглась ментальной магии. Маркус прочувствовал на себе все оттенки этого "насколько", но вот понять и поверить разумом он так быстро не мог. С этим надо переспать. Надо переварить. Еще ее раз пропустить через себя, прежде чем сделать выводы. И Том прекрасно понимает это, наверное, как никто понимает не любовь Маркуса делать поспешные выводы. И, наверное, от того он так хочет услышать именно первые мысли друга. Самые честные по эмоциональной окраске, еще не ограненные, чтобы они попадали под "правильное поведение".
[indent] - Отлично, - сначала всё же короткий кивок и пасс волшебной палочкой, от которого в комнате раздается хлопок и появляется домой эльф. - Чай мне и моему другу, лимон, сливки, сахар, все прочее и как положенно,- Маркус командует коротко и быстро, пожалуй, даже слишком быстро. На существо, которое ответило ему поклоном, Нотт даже не смотрел. Молодой человек лишь удобнее устроился на диване, закатал рукава совершенно чистой рубашки и уставился тяжелым взглядом на друга. Маркус думал, поэтому молчал. Его мысли постепенно выстраивались в цепочку, и Нотт начинал понимать, что из уведенного его поразило больше, а что меньше. Что было ожидаемо, а о чем Маркус не мог даже помыслить. Эти мысли и надо было озвучить Тому, именно их и ждет друг. Нотт это знал и не хотел заставлять Реддла долго ждать своего признания и триумфа. Маркус всегда любил и с уважением относился к правилам, традициям, дисциплине и иерархии, было бы странно и глупо, если бы молодой человек не чувствовал налеты этих понятий в своей дружбе с Томом. Они не раздражали, не мешали, просто выставляли границы и побуждали Маркуса к действиям, которые понятны Тому и им ожидаются, а от самого Нотта требуют, как правило, не так много усилий, нежели чем если бы Маркусу пришлось бы действовать спонтанно или задумываться над каждым словом, произнесенные в приступит Реддла. А так... Правила игры понятны и известны давно, правила приняты и исполняются. Исключительно для комфорта молодых людей, находящихся в этой комнате.
[indent] - Ты проделал потрясающую работу. И это я говорю не только о том, кого ты нашел, но и о твоем уровне ментальной магии, - на этой фразе Маркус замолчал, дождавшись, пока на столе появятся все приборы для чаепития и эльфа можно будет отослать, а после продолжил говорить, отвлекаясь на чай, сливки и сахар. Пожалуй, надо обязательно съесть шоколад, он обычно активизирует мозг. - Сама идея залезть ментальной магией в это существо кажется... Невероятной, в который раз повторюсь. Или безумной! Но ты не только предположил такую возможность, ты воплотил ее. Колоссальный опыт. И для меня, раз ты поделился этим со мной. Ты знаешь, я ценю, Том. Даже просто втереться и сохранить их доверие, говорят, не просто. А тебя это существо слушалось. Не мальчик, а именно то, что внутри... - Нотт замолчал. Он поднял взгляд на друга, выдержал паузу где-то с минуту, а после сделал глоток теплого и сладкого чая, чуть прикрывая глаза. Сложно. Не укладывается в голове. Но как потрясающе в своей силе и мощи! Маркус ставит чашку обратно на стол и тянется за шоколадкой. Сейчас станет легче.

[indent] Шоколад все-таки одно из лучших изобретений человечества. Как и чай со сливками. Маркус не старался сейчас выкинуть из головы то, что ему показал друг. Нет, это как их небольшое приключение после окончания Хогвартса. Что-то очень личное, тяжелое, но необходимое для правильного и естественного развития их отношений и их общения. Маркусу интересны эксперименты Тома. Ему даже немного обидно (немного ли?), что он не может быть их непосредственным свидетелем или участником. Но Нотт знает, что ему не следует просить Тома допустить его до чего, чем друг сам не желает с ним делиться. Личное пространство, личные тайны – Маркус ценит эти категории, от этого подобные «уроки» Реддла становятся куда более значительными, чем просто сильная ментальная магия или демонстрация невероятных способностей друга в обмен на заслуженную и искреннюю похвалу старшего товарища. Нотт понимает, что его допускают до чего-то очень личного, чем Реддл гордиться. Как то убийство девочки, которое Том однажды показал Маркусу. О нем тоже не стоит забывать, но и говорить тоже не стоит. Нужно только знать, иметь в виду и помнить не только о картинке и эмоциях, которые не понятны Нотты, которые пугают Нотта, но и доверии. И именно на этом аспекте их общения сейчас сосредоточился Маркус. Ему предстоит посмотреть еще что-то, еще один невероятный эксперимент друга, а значит Нотту нужно быть «в сознании» и в состоянии воспринимать окружающую его реальность и отличать ее от воспоминаний Реддла. Для этого впечатления от прошлой легелеменции стоит перенести на периферию. Помнить о них, соотносить с тем, что будет дальше, но не зацыкливаться. Кто как не Маркус Нотт знает, что зацыкленность на чем-то ни к чему хорошему не приводит?
[indent] - Ты что?... – Маркус не заканчивает свое предложение, ставя пустую чашку на стол и пододвигаясь ближе к импровизируемому омуту памяти. Его вопросительный взгляд на несколько минут задерживается на Реддле, а только потом Нотт опускается в воспоминания школьного товарища, так и не верив, что он правильно понял Тома. Ведь это невозможно. Невозможно добровольно находиться в непосредственной близости от этой твари, которая оказалась вне своего носителя. Которая свободна и убивает. Ведь в любой момент она может сорваться, может «заиграться» и не остановиться перед смелым и добровольным зрителем ее разрушений. Маркус бы не хотел быть в эпицентре хаоса, который устраивает обскурия. Но это только воспоминания. Воспоминания Тома, который, кажется, нисколько не боялся и был в себе уверен.
[indent] Друг был в восторге и в восхищении. Маркус понял это по его взгляду.  Нотт достаточно хорошо знал Тома, чтобы различать его мимику, когда Реддл позволяет себе ее проявлять. И Маркус не знал, на что смотреть, находясь на деревенской улице рядом с товарищем. На преобразившуюся обскурию, о которой раньше молодой дипломат только читал. На ее буйство, на ее разрушительную силу. На это хаотичное и убивающее движение, которое все сметало на своем пути, обходя и оставляя невредимым только Тома. Или же на самого виновника торжества этой темной материи, вырвавшейся на свободу. Как Реддл сначала уговаривал мальчика, как убеждал его и как не шелохнулся, когда обскурия, потеряв форму, решила пройти сквозь него. Даже Нотт отпрянул, хотя на тот момент четко понимая, что это всего лишь воспоминания. А вот дальше картинка все больше «утягивала» молодого волшебника. Маркус был впечатлен силой и масштабом (да-да именно о «масштабе» говорил ему Реддл) смерти и разорения, которые причинила деревне обскурия. Маленькая, как и ее носитель, судя по прошлым «урокам» Тома, о которых Нотт не забывал, из которых в нужный момент доставал нужную информацию. И Реддл в центре этого жуткого действия. Не устрашившийся силе, мощи и трагедии для населения, а наслаждающейся ими. Это не может не отложиться в памяти самого Маркуса. Не может не сказаться на его отношении к другу. Может быть, не сейчас, а через несколько лет. Столько откровений сегодня. Не неожиданных, просто пугающих любого волшебника, чья душа была еще не до конца отравлена Темной Магией. А Нотт не давал себя ей отравить, пока что дозируя, помня о долге перед семьей. Маркус в последствии сможет понять увиденное им глубже, пока что это уникальный эксперимент, блестяще выполненный, ужасный в своих разрушительных масштабах и крайне опасный для повторения.
[indent] Картинка закончилась, и Нотт вернулся в реальность. Бледный. Со слегка потерянным взглядом он откидывается на диван и неотрывно несколько секунд смотрит на Тома. В его глаза, которые несколько минут назад там, в воспоминаниях, упивались своей силой и чужой болью. Смотрит неотрывно и не моргая. Собирает разбежавшиеся мысли. А после прикрывает глаза, кивает Реддлу и закрывает уже лицо руками , потом нервно проводя по своим волосам. Моральных сил, чтобы встать и выйти из комнаты и на несколько минут остаться одному, у Маркуса нет.
[indent] - Масштабно. Опасно. Безумно, - говорит Нотт, только теперь отнимая руки от лица и вновь глядя на друга. – Его сила. Твое влияние на него. Я не знаю, что больше переворачивает картину мира. Все это уникально и потрясающе. Просто «как», - Маркус качает головой и тянется за оставшейся шоколадкой. Жаль, что вопрос "как" навсегда останется без ответа. Или не так. Жаль, что ответ на вопрос «как» заключается исключительно в личности волшебника, сидящего напротив.

Отредактировано Marcus Nott (29 июня, 2017г. 18:47)

[indent] Том ничего не отвечает на комментарий старого школьного товарища. Да это в принципе и не нужно. Маркус озвучил очевидное, или, правильнее сказать, малую часть очевидного, ту часть, которую он смог преобразовать в слова. И это Том тоже знает. Знает, что Нотт в состоянии оценить опыт, проведенный бывшим старостой, его сложность и исключительность. Знает, что Маркус еще успеет сделать выводы после сегодняшней встречи, наверное, даже знает или, во всяком случае, уж точно предполагает, какие именно выводы последуют после этого сеанса ментальной магии. Поэтому он не требует от друга большего, чем Маркус в состоянии сам дать ему. Больше той крохотной, на самом деле, части признания, которую сейчас озвучил Нотт. Внутри себя молодой дипломат все осознавал куда более остро, куда глубже, чем смог продемонстрировать это другу. Но Том поймет и простит его. Поймет не желание Маркуса выворачивать себя и рисковать своим душевный спокойствием, ради, по сути, никому не нужных слов восхищения и дифирамб, после того как столько лет Нотт жил в мире с самим собой. И этого мира, кстати, Маркус смог достичь тоже только с помощью Тома. Им достаточно того, что они оба это знаю, и оба об этом помнят.
[indent] Маркус в который раз оценил магическую силу Тома. Оценил доверие друга к себе, и те минуты тишины, в которые Нотт неспешными движениями подогревает себе чай с помощью волшебной палочки, аккуратно наливает его в чашку, затем берет сахар и сливки. Все движения нарочито ровные и неторопливые. Маркус следит за этим больше, чем за температурой воды, которой заваривает чай. Он успокаивает себя этим не сложным ритуалом. Медленными действиями он успокаивает разум, заставляет его отбросить мелкие детали, в которых и крылся истинный ужас увиденного. Безумные глаза Реддла, отчаянный взгляд мальчика, изменения в самом Томе при разговоре с обскурией – это все частности. Пока надо лишь держать в голове лишь то, что Том нашел обскурию, обскурия его слушается и доверяет. Обскурия обладает исключительными разрушительными свойствами. И Обскурия доверяет Реддлу. Или последнее уже было? В любом случае, факт доверия очень-очень важен. Нотт откидывается к спинке дивана и делает глоток чая. Все-таки получилось слишком горячо.
[indent] Примерно в это же время Реддл вновь обращается к другу. Одна фраза, одно предложение, но, сколько в нем смысла и задела на будущее. Маркус не может не почувствовать этого, он меняется в лице, становясь более серьезным, меняется взгляд молодого человека, теперь не пространно гуляющий по комнате, а обращенный к Тому. Нотт готов внимать, думать и воспринимать, насколько это возможно, после пережитого им. Пока он улавливает последствия решения друга лишь на интуитивном уровне, не в силах их оценить настоящий масштаб, не в силах оценить, какой резонанс вызовет нахождение и громкая смерть обскура в Европе. Либеральной Европе, если правильно слушать Тома. А Маркус слушал, и на его губах появлялась довольная усмешка. Да, красивый план. И действенный. А что до жертв? Наверное, кто-то задаться вопросом. Так у нас же война, или революция. Как без жертв? Это уж точно мелочи, не стоящие внимания. А вот место… Маркус кивает Тому, в знак того, что понял и услышал друга, и делает еще один глоток чая. Думает, анализирует. Пытается представить масштабы и последствия. Реакцию общества в Берлине и Париже. Она будет разная, безусловно, разная. Нотт видел оба города, был знаком с их магическим населением. Одно он мог сказать, наверняка, будет громко.
[indent] - Париж тоже сейчас можно назвать символом. Символом нового, уже во всю шагающего по Европе, будущего. Франция, как никто в Европе, выиграла от победы Гриндевальда. Германия же сейчас зависима, ты прав, Том. Но реакция будет у них разная. В Берлине могут поднять головы те, кто считаются проигравшими. Ведь о ком тут речь? О чистокровных, о «прежней» интеллигенции и свете нации. Им известно, кто такой обскур, и они захотят объяснить это другим. В Париже будет иначе. Они скорее будут рассматривать вариант диверсии, к тому же неимоверно жестокой диверсии. Начнут вспоминать старые грехи. Могут пытаться извратить природу обскурии так, чтобы она не шла в разрез с их миролюбивым отношением к магглам. Если выберешь площадкой Францию, то консервативные члены общества окажутся в оппозиции и меньшинстве, их могут начать затыкать и на этом тоже можно будет сыграть. В Германии консервативно настроенных волшебников больше, они тоже в оппозиции, но они будут говорить громче. Они захотят доказать, что были не так уж и не правы в сороковых, - рассуждения вслух. Нотт любил их, и знал, что в компании Тома может себе позволить. Друг выслушает и, может быть, даже заинтересуется. Реддлу интересно, как думают другие, в отличие от большинства, которым нужен только сухой итоге, а Нотт очень любил думать вслух. Вот вам еще один пример их гармоничного взаимодействия.