[indent] Маттиас не мог и помыслить о том, что будет так волноваться в день запланированного приема. Выводя каллиграфическим почерком заковыристые приглашения, привязывая свернутые послания к лапкам почтовых сов, прикидывая в уме список всего необходимого для званого обеда и даже наблюдая, как старый домовик деловито освобождает французский особняк от слоя давно нетронутой пыли; - Маттиас лишь предвкушал скорую встречу с давними друзьями да чувствовал в животе приятное томление, совсем вроде того, что испытывают актеры перед выходом на сцену театра. Замечательно было ненадолго вернуться в жизнь, наполненную своеобразной роскошью и цивилизованными разговорами в приватных салонах, восхитительной казалась возможность обсудить с людьми своего круга и уровня успехи в продвигающихся делах, последние новинки в научной индустрии и, потягивая огневиски, обсудить политическую ситуацию в местных краях без страха быть обвиненными в «нетолерантности» и радикальности своих взглядов.
[indent] Иными словами, это было именно тем, что любил старик-Кестер – распушить перышки, принарядиться, покичиться делами и показать себя во всей красе. Ради такого можно было легко стерпеть и потные ладони толстых старикашек, тянущихся к тебе с рукопожатиями, и даже необходимость притворно восхищаться цветущим видом уважаемого мсье Моруа, который, судя по всему, умер еще около двух десятилетий назад, вот только по нелепой случайности никто не удосужился ему об этом сказать.
[indent] И, стоит повториться, Маттиас и не догадывался, что станет так переживать. В начале мая, когда деньки в Клермон-Ферране стоят благодатные и светлые, двери загородного дома Кестера распахнулись для посетителей: политические и общественные деятели из костяка его поколения, независимые исследователи, некоторые из которых делили с волшебником еще школьную скамью, и даже путешественник девяноста девяти лет отроду, американец по национальности, недавно прибывший из восточных краев и приглашенный исключительно для того, чтобы придать вечеру экзотики. Маттиас встречал их в просторной гостиной сдержанной улыбкой, опираясь о начищенную эльфом трость и время от времени поправляя очки в тоненькой, круглой оправе, надетые специально по торжественному случаю. Маттиасу казалось, что они придавали его лицу интеллектуального благородства. Чего они придавали ему на самом деле мы, конечно же, говорить не будем – позволим каждому представить и сделать вывод самостоятельно.
[indent] - Мсье Бернар, - сказал Кестер, перевалившись всем телом на тросточку и протянув старику морщинистую руку. Тот, погладив себя по седой бороде, с любезностью пожал ее, сделал парочку комплиментов гортензиям в саду и отошел к группке уже успевших собраться парижан, возглавляемых разваливающимся на прах Жаном Моруа и беседующих о ряде каких-то изменений во французском аврорате, - Благодарю, что приняли мое приглашение, - добавил Маттиас вслед, незаметно вытирая свою руку носовым платочком с его, вышитыми домовиком, инициалами. И тут же, стоило колокольчику над дверью прозвонить, обернулся к новому гостю, - Ох, кого я вижу! Джером, ты ли это? – Кестер сунул платок в нагрудной кармашек, и золотой зуб в его рту свернул в расплывшейся улыбке, - Не видел тебя со своего последнего визита в Лондон! Как дела в старушке-Англии?
[indent] Черные смокинги и блеск драгоценностей, сверкающий снег седины на мужских головах и проницательные, темные взгляды из-под нависших с возрастом век. Стоящее в углу пианино, еще недавно задыхающееся под слоем пыли, наигрывало тихую и ненавязчивую музыку: зачарованные клавиши проседали без помощью пальцев, лишь изредка прерываясь на то, чтобы выбрать новую мелодию. Пара заинтересованных стариков, объединенных английским происхождением, сидели неподалеку от него в глубоких креслах, принюхиваясь к напиткам в глубоких бокалах и вспоминая праздничные танцы в Хогвартсе. Когда с официальной частью, состоящей преимущественно из повторяющихся рукопожатий и представлений, было покончено, Маттиас шагнул к ним, чтобы присоединиться к воспоминаниям о своих школьных годах на «птичьем» факультете.
[indent] Но было кое-что еще. Настоящая причина, по которой Маттиас устроил все это. Причина, которая ненадолго выпала из поля зрения Кестера. Причина волнения Кестера. Волшебник оглянулся по сторонам, на периферии сознания отмечая знакомые абрисы собравшихся магов, и лицо его при этом приняло удивительно неуверенное выражение. Слегка нахмурившись, он сложил обе свои ладони на рукояти трости, и сощурил и без того узкие глаза за толстыми стеклышками очков. Его причина нашлась стоящей у зашторенного окна, упивающаяся, видимо, своим одиночеством или чем-то еще – Маттиас никогда не мог полностью предугадать или понять его. Он подошел к нему со спины, положив на его плечо руку в несколько покровительственной манере, и уголок стариковского рта пополз вверх.
[indent] - Пойдем со мной, - негромко сказал он Тому, - Я представлю тебя нашему скромному обществу.
Волшебник послал юноше улыбку – одновременно мягкую и отсутствующую, как если бы он попытался скрыть за ней свои истинные эмоции.
[indent] - Друзья, - обратился Маттиас к компании французов, успевших пригубить огневиски на диване, и не убрал руки с плеча Тома, - Вы знакомы с моим протеже? Прекрасный молодой человек, - старик приподнял трость, в полу-шутливой манере подткнув ее кончиком бок Реддла – словно этот жест был совершенно обыденным между ними, - Не представляю, что бы я делал без него. Представься, Том.
[indent] - Да, - прошелестел подавший признаки жизни мсье Моруа, покрутивший в худосочных пальцах ножку бокала и обративший к волшебнику взгляд, полный усталой благожелательности, - Представьтесь нам, Том.

[indent] Во время короткого перформанса юного Реддла старик старался держаться на заднем плане. Нет, правда старался: грудку не выпячивал, реденькими усишками во внезапном приступе самолюбования и гордости не шевелил, восторженно не подпрыгивал и не вставлял фразочки вроде "вы только посмотрите, какое молодое чудо мне довелось откопать в Европе". Даже постарался подыграть его ловкому трюку с тростью: засмеялся тихонько, мол, ну и Том, ну и озорник, каждый день, представьте, вот так вот трость мою ворует. Конечно, вечно правильный и чопорный на людях Кёстер не стал бы делать и половину этих вещей даже под страхом смерти или, чего хуже, лишения волшебной палочки, но, стоит признать, Том был единственным человеком, который пробуждал в нём что-то, что вызывало в нём подобные желания. Это была полузабытая со смертью сыновей, почти отцовская гордость человека, наблюдающего за успехами своего "юного протеже", своего "молодого компаньона", своего любимца и подопечного; гордость такая приятная и воодушевляющая, что чувство это вполне позволяло закрывать глаза на некоторые... особенности Тома. Странности, возможно. Горячий ум в молодые годы частенько мечется из крайности в крайность, не так ли?
[indent] С появлением Тома Маттиас приобрёл в его лице кого-то, кому можно передать свои накопленные за несправедливо долгую жизнь знания и опыт. А, коли так, нарочитая холодность первого вовсе не была проблемой. Ничто не было проблемой, пока это помогало Кёстеру почувствовать себя нужным и причастным.
[indent]  - Том своего шанса не упустит, - хрипленько просмеялся старик, наградив юношу долгим взглядом. Эмоция на его лице не выражала ничего конкретного, кроме открытой гордости и куда более тихой, скрытой от непристального глаза признательности: Кёстер ведь не хуже Реддла понимал, как сильно он бы предпочёл сейчас устроиться где-нибудь на верхнем этаже, ни дать ни взять домовой сыч, и читать что-нибудь интересное из внушительной коллекции волшебника - прекрасно сохранившиеся издания магических пособий почти на всех европейских языках. Только вот Маттиас это воспринимал по-своему: раз мальчишка предпочёл перелистыванию книг общество магов, которым давно пора не гостиную, а гробы делить, значит, думал он, и сам Кёстер для него что-то, да всё-таки значит. - Мальчик не станет хвастаться, но для его возраста у него исключительно поразительный ум и тяга к знаниям - любо-дорого посмотреть. Помяните моё слово, он ещё даст о себе знать.
[indent]  - Сейчас редко встретишь достойного волшебника, - сокрушённо покачал головой мсье Моруа в ответ, словно исключив Реддла из разговора. Скрежеча скрипучей челюстью, он уставился на замершего под боком Тома Кёстера. - Размахивают палочками, точно мух гоняют, да якшаются с кем ни попадя.
[indent]  - В наше время такого не бывало, - взял слово другой волшебник, - Господа, Вы слыхали, что нынче творится в нашем аврорате?
[indent] - Франция потеряла всякое понятие о достоинстве, - согласился с ним Моруа, костлявыми пальцами поманив к себе домовика. Тот подбежал, готовый и услужить, и получить по голове за растерянное достоинство французов, но волшебник лишь принял закуску с его подноса. - Если дело пойдёт так и дальше, то скоро в авроры станут производить любую шваль.
[indent]  - Просто кошмар, - поспешил прервать их Маттиас, нервно пожевав сморщенную губу и отчаянно постаравшись вернуть разговор в необходимое ему русло. В русло "я собрал вас здесь воспевать оды, а не поносить французский аврорат". - Потому я и обратил внимание на Тома. Разум у него гораздо старше, чем у его бестолковых ровесников.
[indent] Маттиас отошёл от Тома, вольготно устроился в освободившемся кресле между своими старыми друзьями и принял вид настолько снисходительный, насколько позволяли ему его минимальные задатки актёрских способностей. Расположив многострадальную, будь она неладна, тросточку на своих коленях, старик слевитировал к себе бокал, до краёв наполненный одним из лучших французских вин, и вдруг, не церемонясь, осушил его за пару-другую быстрых глотков. Капельки повисли на его усах, окрасив жиденькие седые волоски в красный цвет. Он был слегка сконфужен столь публичным проявлением чувств, но и для того, чтобы давать попятную и возвращать Реддла к его шторке и одиночеству было как-то поздновато: а уж, как говорится, коль сгорел сарай, то гори и хата.
[indent]  - Господин Реддл настоящий неогранённый алмаз, - столь же снисходительно проулыбался Моруа, поворачиваясь к своему другу. Присутствие юноши в комнате, казалось, нисколько не мешало ему говорить о нём в третьем лице: в конце концов, высокомерие в некоторых случаях имело свойство приумножаться с возрастом, - Послушать тебя, так его талантов хватит на всю старушку Британию.
[indent] Несмотря на тон, лицо старика выражало живой интерес: чуть приподняв бровь, он разделался со своей закуской и повернулся к безучастно стоящему Реддлу:
[indent]  - Может быть, юноша хочет продемонстрировать нам какой-нибудь из них? - Моруа вытер руки о платочек, жестом прервав готового возразить Кёстера. Выдержав паузу, он с кряхтеньем повозился в своём кресле и с любопытством засверкал узенькими глазками, - Вряд ли господина Реддла смогут удивить чем-нибудь такие заплесневешие волшебники, как мы, друзья мои. Так не хотите показать нам, на что нынче способна молодёжь, мсье Реддл?

[indent] Было очень глупо надеяться на то, что если Маттиас не будет смотреть на этот праздник тщеславия, то представление свернётся само собой. Надеяться было очень глупо, но и отказать себе в удовольствии попробовать Кёстер не смог: облокотившись о ручку кресла, он с таким усилием тёр испещрённую мелкими морщинками переносицу, с таким усердием вытаскивал из правого глаза несуществующую соринку, с таким старанием чесал щёку и нос, а абстрагироваться от происходящего всё равно не получалось. Однажды Маттиас общался с волшебником из Восточной Европы, который рассказывал ему о том, что, мол, если повстречал вдруг разъярённого медведя в лесу, то нужно не бороться и не бежать, а сразу падать и притворяться мёртвым. Никогда ещё за свои долгие годы Кёстеру не были так необходимы знания данной тактики так, как сейчас. Жаль только, что он не мог поделиться своим опытом с остальными членами клуба "за девяносто" - во славу Мерлина, всем было бы гораздо проще, если бы они просто притворились мёртвыми.
[indent] Но чем дольше Маттиас наблюдал за своими незадачливыми и слишком свободными на язык гостями, тем резче менялось его мнение в совершенно противоположную сторону. Смотря за вытягивающимся лицом мсье Моруа, вглядываясь в краснеющие уши пристыженного дерзостью юноши мсье Бернара, с удивлением на грани восторга следя за ползущими всё выше и выше белёсыми бровями мсье Фурнье - те, достигли своего предела на лбу и, кажется, вовсе слились с волосами, - Кёстер чувствовал, как неумолимо начинают дёргаться уголки его собственных губ. Старики без комментариев глотали незавуалированные намёки о собственной недалёкости, некомфортно ёрзали, хмурились и трепали свои длинные бородки, но никак не в состоянии были найтись с мало-мальски достойным ответом. Пожалуй, сам он хватил через край, организовав всю эту затею и позвав на неё сие брюзжащие предметы мебели, однако Том нисколько не потерял лица: это было очень на него похоже - держаться холодно и вместе с тем непринуждённо, не изменяя своей осанке и чувству собственного достоинства. В повисшей паузе Маттиас услышал, как хлопочет над пустыми бокалами домовой эльф.
[indent] Наконец, самый смелый и говорливый из стариков взял слово:
[indent]  - Во времена моей молодости юные люди проявляли больше уважения к старшим волшебникам, - только и сказал Моруа, сложив руки на животе и сморщив длинный с горбинкой нос, точно в ноздри ему ударил запах чего-то неприятного. Маттиас ждал продолжения - тот, поглядите только, даже рот открыл, чтобы набрать в него побольше воздуха для ответной речи, вот только слова так и не вымолвил, - но остальные маги лишь бурчали себе под нос что-то о чрезмерной свободе молодёжи и нехватке кротости.
[indent] Тут уже Маттиас с трудом заставил себя сохранить лицо. Избавившись от дрожащей усмешки на своём старом лице, он поднял вверх правую руку и, как ни в чём ни бывало, прикрикнул куда-то за спину молодому Тому:
[indent]  - Эй! Эй, ты, иди-ка сюда, - топот кривых лапок, и вот перед волшебниками вновь возник длинноухий домовик. Кёстер слегка ткнул его тростью в бок, когда тот в лёгком состоянии ступора стал переводить удивлённый взгляд с гостей на господина Реддла, а с господина Реддла на гостей, - Кто-нибудь хочет огневиски? Давай-ка, несчастье, принеси новую бутылку из погреба.
[indent] Кёстер послал Реддлу недолгий взгляд, позволив ноткам весёлости на мгновение-другое сверкнуть за стёклышками своих круглых очков, а поражённый домовик только и засверкал своими голыми пятками. Никто из стариков не изъявил никакого желания опробовать новую бутылочку огневиски, продолжая скашивать уязвлённый взгляд на молодого волшебника, и парочка из американских гостей, обустроившихся по другую сторону гостиной, теперь с завидным интересом наблюдали за этой небольшой и невесёлой компанией.
[indent]  - Хочешь выпить с нами, Том? - спокойно спросил Кёстер, услышав, как кто-то из французов подавился тарталеткой.

[indent] С этой минуты внимание умудрённых опытом волшебников в самом деле было приковано к "молодому протеже" Маттиаса Кёстера: даже те из них, чья гордость была смертельно задета, а гордо расправленные пёрышки совершенно бесцеремонно встрёпанны, теперь, кто украдкой кто нет, не сводили взгляда с одарённого юноши. Конечно, Маттиас воспринимал это как комплимент - и, в первую очередь, ему самому. Посмотрите, какой занятный образец я отыскал в своих путешествиях, старые вы пылесборники, и посмотрите, что сделает он с вашим никчёмным самомнением. Зачарованный оркестр из музыкальных инструментов, ненавязчиво наигрывающий тихую мелодию на фоне званого ужина, словно осознанно подыграл им: как положено, выдержал драматическую паузу, а затем заиграл музыку столь торжественную и величественную, что под неё в театрах вполне могли падать на колени бывшие империи и завершаться войны. Маттиас покачал головой с нацепленными на неё кругленькими очками и, сделав едва заметное движение рукой, приказал разгорячившейся скрипке немного поубавить свой пыл. Свой победный марш они ещё успеют сыграть.
[indent] Домовичок, а вместе с ним и целёхонькая бутылка огневиски вернулись сию же минуту: Кёстер оставил эльфа разбираться с бокалами и гостями, а сам обратился во вслух. Вчерашний хозяин вечера, теперь он сам, казалось, был вычеркнут из разговора: пожилой американец, едва удостоив его необходимыми любезностями, сразу, со свойственной его нации живостью и бесцеремонностью, избрал в свои собеседники Реддла - и, судя по огоньку в глазах, был скорее восхищён, нежели раздосадован его недавней вольностью. Маттиас смотрел на них двоих с тем выражением, с которым сердобольные мамочки отправляют своих маленьких, но уже очень сообразительных сынишек на их первый поезд до Хогвартса: с гордостью, теплом и, ну совсем капельку, страхом, как бы тому не пришло в голову учудить что-нибудь немыслимое по дороге.
[indent]  - Волшебники всегда слишком озабочены тем, как бы пожить подольше, а не тем, как бы прожить свою жизнь по-достойнее, - с беззлобным укором покачал он седой головой, придерживая очки у переносицы.
[indent] О, кто как не он мог судить об огромном, Мерлиновы подштанники, невообразимом потенциале зелий: сколько бессонных ночей, сколько месяцев и лет были потрачены на изучение и опыты! Какой волшебник, нет, какой человек не боится смерти? И всё же, оглядываясь назад, Маттиас не мог бы сказать, что его долгие девять десятков сделали его хоть сколько-нибудь счастливее его старых знакомых, расставшихся с жизнью ещё во время войны Гриндевальда. Как много в этой комнате собралось людей, которым давным давно нашлось бы место на том свете: и вот они сидят, нахохлившиеся и щурящие свои проницательные глазки, смотрящие на юного мага с осуждением, раздражением, любопытством и - самое главное! - завистью! Его молодости, его пока неотшлифованному, но уже блестящему уму, его будущим возможностям - у Тома Реддла было то, чего уже нет и никогда не будет у всех этих стариков. У Тома Реддла, лишь несколько лет назад разменявшего третий десяток, было время. Впрочем, Кёстер не собирался вступать в дискуссию, омрачать вечер своими не слишком-то жизнелюбивыми мыслями или, чего доброго, вытеснять Тома с его нового места на сцене: раз уж вывел свою драгоценность в свет, так дай же ей посиять!
[indent]  - На месте МАКУСА я бы оказывал большую поддержку молодым умам, готовым посвятить себя научному мастерству, - нейтрально вставил он, принимая огневиски из ручонок заждавшегося его эльфа и подстёгивая собравшихся продолжить разговор. - Молодые волшебники частенько забывают, что магия - это не только сражения на палочках, но и огромная кладезь знаний и возможностей, которые нужно постоянно изучать, обновлять и правильно использовать.

[indent] Маттиас внимательно сощурился, наблюдая за отдающим приказы мальчиком. Разумеется, он был вполне уверен, что Реддл не станет причинять никому ни малейшего вреда, что затеянный эксперимент с зельями не понесёт за собой никаких пострадавших и что раз уж Том надумал продемонстрировать это представление - представление состоится. Нет, за брюзжащих стариков Кёстер не волновался ни разу, а вот Тому, пожелавшему и себя показать, и публику поразвлечь, очень важно было не ударить в грязь лицом. Слухи в магическом мире имеют обыкновения разноситься удивительно быстро, что уж говорить о маленькой тесненькой Франции. Если мальчику удастся впечатлить искушённую публику - что же, судачить о нём в высших кругах будут ещё долго. Как и о Маттиасе Кёстере, разумеется. О выигравшей на выставке собаке не говорят, не упомянув её хозяина. Не самое идеальное сравнение, однако, что касается слухов и народной молвы - самое то.
[indent] К счастью, Реддл знал своё дело. О, на самом деле, его ум и навыки почти не нуждались в "шлифовке". Маттиасу удалось убедить себя, что он переживает совершенно напрасно.
[indent] Собравшиеся гости же не были столь уверенны в профессионализме юного Реддла. Разумеется, все они были заинтересованы: Маттиас увидел заинтригованную искорку настоящего, неподдельного, живого интереса даже в глазах нахмурившегося Моруа, больше всех остальных столь старательно изображавшего из себя оскорблённую невинность. Всем - даже тем, кто совсем недавно ворчал и обвинял молодёжь в отсутствии манер и всяческого уважения, - было интересно, что же такое собрался показать им волшебник. Пожилой американец помог мсье Моруа подняться с кресла и под руку последовал за ним в сад, пока Маттиас, по привычке упершись на тросточку, встал на ноги и ловкой извилистой траекторией, сразу позабыв и о трости, и о своей якобы старческой хромоте и слабости, опередил всю эту великовозрастную процессию. Весь пушась от гордости и предвкушения, он занял отличное местечко в самом первом ряду, не побрезговав случаем обвести зрителей торжественным взглядом: словно Том собрался у всех на глазах провернуть фокус с разрезанием человека пополам, и Маттиас хочет быть первым, кто храбро и доверчиво кинется под нож. Так уж это работает.
[indent]  - Зелья омоложения на то и зелья омоложения, что с них едва языком чешешь, - вставил своё слово мсье Бернар, засмотревшись на всё новые и новые колбочки и скляночки, - Тут уж ничего не поделаешь, молодой человек, природу редко когда обманешь.
[indent]  - За всё приходится платить последствиями, - с важным видом проскрежетал Моруа, не сводя испытующего взгляда с импровизированного места эксперимента, - Но мы можем ослабить, уравновесить их дополнительными зельями, снимающими отрицательные эффекты: похмелье, вялость, дезориентацию.
  [indent] Кажется, он пробубнил себе в бородку что-то ещё - только Кёстер уже перестал его слушать. Подойдя чуть поближе, точно граница между экспериментатором и зрителями была для него не большим, чем формальной условностью, он чуть наклонился к плечу Тома и понизил голос так, чтобы никто их не услышал. Разумеется, в этом не было никакой необходимости. Разумеется, Маттиас не собирался спрашивать ничего, что могло бы дискредитировать в обществе их обоих. Разумеется, Маттиас всё равно это сделал: чтобы лишний раз продемонстрировать, что именно он здесь наиболее приближённое к Реддлу лицо, и именно у них двоих здесь могут быть свои секреты или дела, касающиеся не всех ушей.
  [indent]  - Что ты задумал, Том? - тихо спросил он, пробежавшись глазами по ингредиентам.

[indent] Маттиас только повёл плечами и подтянул очки поближе к переносице, как бы говоря: уж что-то, а даже жизнь какого-нибудь несчастного червяка у них под ногами волнует его сильнее, чем настроение собравшихся, но общий посыл уловил и спорить не стал. Даже если старик и старался выглядеть невозмутимым, внутреннее волнение пробиралось наружу лёгким налётом нервозности: то губу пожует, то тросточкой о землю постучит, то распрямит спину пуще прежнего, так что станешь переживать за сохранность его позвонков. Ну, ещё бы, не каждый день такие представления переживать приходится – Том, конечно, мальчик феноменальный, спору нет, но с уже обосновавшимися в одиноком сердце отеческими чувствами ничего не поделаешь. Вот так Кёстер и стоял рядом, втягивая в себя кисловатый запашок варящегося зелья и внимательно следя за каждым движением Реддла: юноша абсолютно не нуждается в том, чтобы кто-нибудь постарше контролировал его – давно уже нет, в конце концов, его обучение в Хогвартсе закончилось не один год назад, - но остальным на этом заострять внимание не обязательно. Пусть смотрят, пусть наблюдают, пусть любуются и думают о том, как один из самых – самый? – одарённых молодых волшебников Британии варит зелье под зорким глазом Маттиаса.
[indent] Американец, тем временем, нашёл в собравшихся не столько собеседников, сколько слушателей, и потому любезно избавил Кёстера от ужасающей необходимости развлекать гостей светскими беседами. Изредка Маттиас ловил на себе украдкой брошенные любопытные взгляды, изредка слышал то удивлённое «подумать только, кого пустил под своё крыло Кёстер», то завистливое (Маттиас довольно твёрдо и успешно, надо заметить, убедил себя в том, что словами этими руководила исключительно чёрная человеческая зависть) «подумать только, как этот мальчишка согласился залезть под крыло этого Кёстера». Смотри он на гостей чуть повнимательнее, чем на мальчика, так обязательно бы посмеялся над выражением искреннего недоумения на лицах некоторых из них.
[indent] Наконец, зелье было готово. Оставались сущие формальности: дать кому-нибудь из присутствующих опробовать его на себе и проследить за тем, чтобы никто не умер. Кёстер рационально подозревал, что проблем не возникнет ни с первым, ни со вторым. Он и сам бы, признаться, не против был оказаться этим счастливчиком, которому предстоит испытать на себе способности Тома, но нужно быть щедрым, нужно быть добрым, нужно уступать другим – да и, упаси Мерлин, ещё чего хорошего начнут болтать, что они с Реддлом сговорились и устроили для них фальшивое выступление. Нет уж, пусть пьют своё радужное зелье и радуются. Видя лица гостей, застывшие в выражении мнительной улыбки, Кёстер энергично взмахнул руками и, как зазывала на ярмарке, подбодрил их к действию:
[indent]  - Ну что, друзья мои? Что же Вы молчите? – громко сказал Маттиас, сияя и сжимая тросточку сразу в двух руках, - Пропасть мне на этом же месте, если зелье не приведёт Вас в восторг. Мсье Моруа, не окажете ли честь?
[indent] Старик сглотнул, судя по предсмертной конвульсии кадыка на его свисающей шеи, но стоически выдержал предложение. Бравясь, он вышел вперёд и театрально польщённо заулыбался в ответ улыбающемуся Кёстеру – с абсолютно взаимным презрением во взглядах друг друга. Маттиас живенько подключился, забирая у мальчика колбочку с до краёв наполненным зельем, и вручил его волшебнику под одобрительный гул толпы. Моруа выдержал руку Кёстера на своём плече с тем же достоинством, с каким взял зелье.
[indent]  - Премного благодарен за предоставленное право, - сказал он, а затем приподнял колбу над головой, словно собираясь произнести тост, и поднёс её к сморщенным губам, на этот раз обращаясь к одному лишь Тому. – Посмотрим, насколько заслуженны были похвалы на Ваш счёт.