[indent] Мир Тобиаса был зацыклин на одной мужской фигуре. Том учил. Том оберегал. Том показывал и рассказывал много интересного. А Тобиас слушал и запоминал. Впитывал и пропускал через себя, примерял на себя слова названного брата и был ужасно горд, что Том ему многое объясняет, что знакомит со своими друзьями, что показывает ему, какой большой на самом деле мир и какие разные в нем люди. Мальчик уже четко усвоил, что есть хорошие – это те, кто могут его понять, кто не бояться таких, как он и Том. А есть те, кто не заслуживают ничего кроме наказания, потому что обижают подобных ему и Тому. Потому что таких людей как в деревне Тобиаса много и они неизбежно причиняют кому-то боль. Еще мальчик увидел много странных чудес, и все, все показал ему Том. От движущихся картинок, которым ребенок уже не так сильно удивлялся, до летающих леденцов и убегающих шоколадных лягушек. Здорово же, правда?! И вот, наконец, еще одно путешествие. Тобиас ждал много эмоций и впечатлений. Ждал новых чудес, и старший друг его не подвел, как и всегда. Берлин отличался от Парижа, но тоже очень нравился мальчику, в особенности по тому, что рядом был Том и Том держал Тобиаса за руку. Счастливый, довольный и здоровый ребенок, который полон жизни и сил, чтобы постигать со старшим братом красоты новой страны. Тобиас, действительно, так выглядел со стороны. Случайные прохожие слишком заняты собой и глупы, чтобы заметить странности в ребенке: чрезмерную привязанность, настороженность, эмоциональность и темноту в уголках его глаз. То, что уже не пугало Тобиаса.
[indent] Паразит внутри мальчика тоже был спокоен и расслаблен. Он ощущал присутствие рядом более сильного сородича, ощущал радость своего носителя и был достаточно насыщен жестокостью и болью, чтобы не выводить мальчика из себя намеренно. Тьма, живущая в теле ребенка, тоже усвоила пару уроков от Тома. Научилась слушать, когда Реддл обращается именно к ней. Научилась более отчетливо влиять на поведение Тобиаса. И теперь желала чего-то большего, но Тома не торопила. Признав его силу однажды, сгусток темной магии ребенка не решался еще раз бросить вызов старшему существу, но неизменно хотел похвалы и признания. Эгоистичного и тешущего самолюбия признания.
[indent] Они шли по большой улице, как Том вдруг отвел мальчика в сторону и заговорил. Тобиас полностью сконцентрировался на словах Тома, сущность внутри мальчика тоже напряглась. Оба слушали Реддла внимательно, примеряли на себя его слова и обменивались ощущениями того, что они вызывают. Все это происходило незаметно для обоих – естественный процесс, который привел к закономерному результату.
[indent] - Почему они хотят, чтобы кто-то страдал? – морщась, спросил Тобиас, а после внимательно уставился на странный амулет, который Том повесил мальчику на шею. – Это подарок? Мне? Спасибо, Том. Да, я хочу быть на тебя похожим, - мальчик радостно улыбнулся и принялся разглядывать артефакт. Вот только одно любопытство брало верх над другим, и Тобиас довольно быстро вновь перевел взгляд к Тому, хотя и подарок Реддла из руки не выпустил. – А люди, которые здесь, не хотели, чтобы ты меня нашел? Все они? А почему Том? Мне же с тобой хорошо.
[NIC]Tobias Holzer[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2pXCL.gif[/AVA]

[NIC]Tobias Holzer[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2pXCL.gif[/AVA]
[indent] "Они бояться",- гулким эхом слова англичанина отразились в сознании мальчика, и Тобиас чуть нахмурился. Почему его все бояться? Ведь он ничего не сделал! Это не он убил своих родителей. Не он! А погром в деревни был правильный и справедливый. Том ему это объяснил, и мальчик верил аргументам названого брата, который казался ему таким большим, умным, сильным и серьезным. Тобиас знал, что тогда сделал все правильно, не понимал, что именно он сделал, но видел, как рад был его старший друг и радовался вместе с ним. Он ведь хочет, чтобы всем было хорошо. Чтобы больше не пришлось ни от кого прятаться. Никому не пришлось. Том тоже этого хочет. Тогда почему здесь живут такие жестокие люди? Им никогда не было больно? Почему его бояться? Тобиас сначала не чувствовал чужего страха, а теперь ему казались чьи-то косые взгляды, и мальчик рассчитывался. Он слушал слова Тома, проникался ими, потому что они были пропитаны болезненными для ребенка отсылками, и краски в этот солнечный день тускнели, в глазах уже стояли слезы, а паразит внутри мальчика начал тихонько биться в желании тоже сказать свое слово. Обе составляющие ребенка до сих остро реагировали на пережитую ими боль, обе не хотели повторения, и обскурии была готова не допустить того, чтобы ее носитель вновь прятался и голодал, боясь вылезти из своего укрытия. А Тобиас уже хотел спрятаться. Он выпустил из рук артефакт, который ему подарил Том, сделал шаг на встречу мужчине, и в следующую секунду его руки обвились вокруг Реддла. Тобиас искал защиты и хотел спрятаться рядовом с Томом. Он знал, что англичанин не даст его в обиду, и темнота, живущая в ребенке, была согласна с этим решением. Вот только она не была беспомощной, как восьмилетний ребенок. Она искала совета у более сильного сородича.
[indent] - Я не понимаю, зачем они это делают. И почему бояться. Я никого не обижал,- голос мальчика звучал тихо, но не слабо. Он не понимал, почему мир устроен именно так, но в нем не было пассивного смирения. Он уже знал, что может реагировать на него мы других. Знал, что может защитить себя, и что Том будет этому только рад. - Я не хочу, чтобы кто-то боялся сам себя. Мне было очень больно и страшно. А потом пришел ты. Правде, они не хотели, чтобы ты ко мне пришел?- восьмилетнему мальчику сложно мыслить абстрактными категориями. Он не может переживать за каких-то других, каких никогда не встречал. Но может рисовать перед собой трагические картины того, чтобы было бы с ним. Если бы не пришел Том. От них Тобиаса начинало внутренне трясти. - Мама и папа тоже меня боялись,- не вопрос. В этом признаться было сложно, но Том помог и Том прав. И мама с папой его боялись. Его никто не понимает, так как Том.
[indent] Мальчик крепче прижался к Тому, а потом всё же отступил на шаг назад, но взял названного брата за руку. Сам Реддл прикоснулся к груди мальчика, и Тобиас проследил за этим движением взглядом, после понимая глаза к лицу Тома.
[indent] - Помогать невиновным. Я не был виноват. Как помогать, Том?- Тобиас догадывается, какой последует ответ. Тьма тоже уже понимает, к чему клонит ее старший друг. Она уже начинает изнывать от желания ощутить вкус мести, крови и боли. Тот вкус, который она прочувствовала разгромив деревню, которым про питалась наблюдая за боями. Она хочет действия.

Отредактировано Game Shadow (4 июля, 2017г. 11:15)

[NIC]Tobias Holzer[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2pXCL.gif[/AVA]
[indent] Слова Тома расшатывали эмоциональное состояние мальчика. Тобиас привык верить названному брату, слушать его и слушаться. Тобиас ловил каждое слово Тома, понимал все, что старший друг хотел до него донести и видел ужасный картинки того, если бы эти плохие люди добились бы своей цели. Он никогда не встретил бы Тома. Никогда не почувствовал бы себя в безопасности. Так бы и не примерился с собой. Том помог. Том рядом. И Том хочет чтобы Тобиас помог остальным, таким же как они. Мальчик волновался, сопереживал и прочувствовал каждое слов, которое произнес Реддл. Он оглядывается по сторонам, всматривается в лица прохожих, начинает бояться их, ненавидеть их, как ненавидел всех  в своей деревне. Почему они хотят их убить? Почему они хотели, чтобы Том его не нашел? Почему они такие жестокие? Какие знакомые эмоции, не правда ли? И с каждой новой секундой, каждым новым словом англичанина, они все ярче, все отчаяние. А темная субстанция внутри ребенка, пользовалась этим, чтобы захватить контроль. Чтобы как в тот раз, в деревне, показать сородичу, что она может, как она смогла вырасти за те дни затишья, и какой жестокой она может быть. Последние дни паразит пытался исключительно воспоминаниями по походе к друзьям Тома, о тех кровавых боях, что там были. И, конечно, это не могло утолить аппетит темной материи. Только раззадорить. И побудить выложится в нужный момент, в правильный момент, когда сильный сородич разрешит, затрачивая все свои силы.
Тобиас, или уже не совсем он, чуть отдаляется от Тома, но руку его пока не отпускает и смотрит на Реддла очень внимательно, изучающие. И в это время его глаза постепенно заволакивает тьма, а вокруг начинает витать темная пыль. Паразит услышал и понял своего сородича, ему не терпится преступить к «пиру», но ему надо еще кое-что знать.
[indent] - А ты будешь рядом, Том? Будешь потом доволен мой? – два самых важных вопроса для паразита и для носителя, который все еще воспринимает реальность. Поддержка Тома, его похвала, просто его наличие рядом достаточный аргумент для Тобиаса, чтобы окончательно доверился своему второму «я», и дополнительный повод для тьмы буйствовать сильнее, ловя восхищение, которое испытывает англичанин наблюдая за ним.

Отредактировано Game Shadow (9 июля, 2017г. 18:05)

[NIC]Tobias Holzer[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2pXCL.gif[/AVA]
[indent] Ответ получен, и больше ничего не останавливает обскурию, чтобы полностью потерять форму. Тобиас потерян где-то внутри себя, но он разделяет желания своего второго «я», и если не желания убивать, то желание защитить себя, Тома и добиться справедливости. Поэтому перевоплощение происходит плавно, но быстро. Обе сущности взаимодействуют гармонично, находя точки соприкосновения, и не отвергая друг друга. Но, когда на месте мальчика появляется черное бесформенное облако, происходит нечто, чего не было в прошлый раз. Это было похоже на взрыв изнутри, который там же  был подавлен. На миг черная масса тумана и песка окрасилась в ярко алый, разрослась и будто стала более агрессивной, более колкой. Для этой субстанции уже нет ориентиров, и даже фигура Тома для нее плохо различима, ей движет лишь одно желание – убивать и разрушать. Сколько силы, сколько мощи. Магия, живущая внутри мальчика, никогда не чувствовала себя настолько всемогущей. Она ловит знакомые волны того, кого признавала сильным и опытным, но не хочет в этот раз тратить на него время, красуясь, она вздымается воздух и черным дождем обрушивается на  соседний дом, не оставляя людям даже шанса выбежать из него. Постройка рассыпается до основания на глазах, а обскурия уже переходит к следующему дому, сметая и осушая тела медленных прохожих, которые ей попадались. Ей не важны мотивы, которые двигали Тобиасом, для нее мальчика пока нет, и сейчас он не вернется, потерянный в своей же магии, которую приумножал артефакт, сейчас тоже поглощенный тьмой. Обскур лишь убивает, чувствует чужую боль и чужой страх – эмоции, которые он различает лучше всего, и благодаря им и артефакту лишь больше жаждет крови и смерти. Он проносится смерчем по кварталам, вокруг того места, где остался Реддл, всегда возвращаясь, но ненадолго, лишь по тому, что он все еще ощущал что-то схожее, родное, «свое» в англичанине. Потому что привязанности так просто не стереть. Но это всего лишь секунда, потом темное облако вновь поднимается в воздух и резко падает, разбиваясь на землю и расходясь по улочкам, унося жизни людей. Потом вновь собраться, потому что на подобный трюк затрачивается много  энергии и душевных, как и физических, сил восьмилетнего мальчика, даже усиленного артефактом, не хватает, чтобы «растягиваться» на большие расстояния. Хотя это, безусловно, эффективный способ убийства.
  [indent] Шум. Паника. Прячущиеся или убегающие люди – обскурия не замечает ничего. Она только наслаждается совей свободой и своей силой. Она не думает останавливаться и не чувствует конца. Но ведь конец будет. Всегда и у всего есть конец. Не ребенку это объяснять. Дети не знают чувства меры. Они хотят все, всегда и сейчас. Сейчас! А ведь обскурия познает мир через детское сознание своего носителя. Она тоже не может почувствовать, что насытилась, что ее собственных сил осталось мало, что надо остановиться. Ей мешает артефакт, который создает иллюзий все возможности, который преумножает то малое и не дает тьме услышать почувствовать близкий конец. Она занята одним – она стирает с  лица земли часть маггловской столицы. Она долго ждала подобной возможности. Она уже давно «просилась на волю». Она почти утратила связь с самим носителем, будучи отдаленной от него артефактом. Но связь все же есть, как и надежда, что отчаянная мысль «хватит» будет услышана. Ведь ни у кого: ни у тьмы, ни у ребенка, который сейчас служит лишь источником силы, не возникало подозрений, что в их ослабевшей связи виноват артефакт, дающий такую, долгожданную мощь. Это же подарок Тома. Тома, который на них смотрит, и которого обскурия ощущает рядом, врываясь в очередной дом.

[indent] После вторжения вездесущей, любопытной француженки Вивьен Моро в личное пространство загадочного англичанина Тома Реддла прошло чуть больше недели. Они заключили сделку, равноценную ли? Время обещало показать. Светловласая получила письмо от Реддла несколько дней назад, напоминавшее больше сухой инструктаж, нежели послание с пристрастием. Список чего надо захватить был не слишком длинным, но в нем числился человек - одна штука, а именно Кристоф Картье. Француженка понятия не имела, как ей придется объяснять рыжему, почему его друг посылает ей письма, но выбора у неё особого не нашлось. Она сама подписалась на все это, поэтому приходилось выкручиваться, как в том анекдоте "крутись теща как хочешь, но в пятницу твои похороны". Видимо Том Реддл не вдавался в тонкости межличностных отношений, считая вполне нормально попросить малознакомую девицу захватить его друга, хотя сам бы мог ему уделить каплю своего драгоценного времени. Ах, точно, она совсем забыла, что теперь вроде как работает на него, только Кристофу об этом ничего неизвестно, а говорить ей вроде как нельзя. Что за зверство? В общем, белокурая сильно не стала кипятить себе мозг, а показала рыжему письмо и просто все спихнула на Тома, мол все вопросы к нему на месте. Разумеется, она понятия не имела, что ей и Кристофу предстоит увидеть.
[indent] Девушка уладила все со своим начальством, взяв пару дней отпуска. По прибытию в Берлин вместе с Картье, она воспользовалась разовым порт-ключом, который тоже прилагался к инструктажу. Они появились ровно в тот момент, когда ребенок стал терять очертания, превращаясь в сгусток темнейшей субстанции. Что здесь происходит? Том находился неподалеку, выглядя на фоне этого всего как-то зловеще отчужденно, вросший в землю и наблюдающий за процессом. Он наверное заметил появление французов, но не спешил отвлекаться от своего занятия. Естественно, ведь происходило что-то невообразимое, уму непостижимое. Это ведь тот мальчик, которого она угощала кексами, превратился во что-то ужасное! Тобиас, точно Тобиас, так его звали. Теперь уже не мальчик, смерчем понесся по улицам, круша все на своем пути. Вивьен ошалело разинула глаза и кажется даже немного рот. Подобное француженка точно не ожидала увидеть и ведь это сенсация, сенсация похлеще всего того, чего она только могла представить! "Это... это же.. обскур" выдыхает Моро воздух, слова застряли комком в горле, она ничего не произнесла вслух. Просто не смогла, просто застыла, не сводя взгляда с темной субстанции и следя глазами за её передвижениями и разрушениями. Словно мир рассыпался в крошки. Крики, вопли! Паника. За какую-то долю секунду все вокруг превратилось во всеобщей хаос. По телу Вивьен побежали мурашки, когда субстанция возвращалась на какой-то миг, но неподалеку был Том и субстанция вновь уносилась прочь сеять смуту, неразбериху и ужас на головы людские. Подумать только, это темное нечто, которое осталось от мальчика не трогало Реддла. Ветер подул в лицо француженки, теребя белокурые локоны, она схватилась за колдограф, щелкая по инерции. Журналистам нельзя теряться, они всегда должны быть наготове! Том Реддл не соврал, преподнес сенсацию на блюде, да, еще какую масштабную! Кажется подпольная газета разойдется с невероятным успехом и шумом, превратившись в шедевр и став её дебютом. Жаль, пока имя её будет покрыто тайной, но это необходимая мера. Через объектив Моро видела как рушится мир в квартале от неё, то есть от них, она же не одна на этом празднике тщеславия одной туманной кандидатуры.

Отредактировано Vivien Moreau (14 июля, 2017г. 23:16)

[NIC]Tobias Holzer[/NIC][AVA]http://funkyimg.com/i/2pXCL.gif[/AVA]
[indent] Безумное, беспорядочное движение. Обскур кружил в ближайших кварталах к тому месту, где он преобразовался и упивался чужими жизнями. Он просто убивал и разрушал, периодически оглядываясь и возвращаясь к тому, кто помог обрести ему такую силу. Он красовался перед Томом, он запугивал больше, и получал от этого неимоверное наслаждение. Обскурии образуются в человеческих телах, чтобы убивать и разрушать, чтобы мстить и защищать своего носителя, которому никто не объяснил, что магия – это нормально, что он не больной и не прокаженный, что он особенный. Поэтому сейчас, круша город, темная магия выполняла свое прямо предназначение. Отсюда такая увлеченность процессом. Тобиас сейчас бы не услышал никого, не понял бы, даже если бы с ним заговорили его собственные родители. Мальчик принял свою вторую сущность, сделал это поздно, но согласие и мир с собой позволяли обскурии лучше владеть ситуаций, иногда быстрее захватывать контроль над детским телом, а сейчас позволяли быстрее и равномернее питаться жизненными силами ребенка, чтобы больше убивать, чтобы больше разрушать. Больше. Больше. Больше криков, ужаса и смертей.
Но силы, как физические, так и эмоциональные, у ребенка не просто не безграничны, но и очень малочисленны. Без подарка Реддла вряд ли бы их хватило больше чем на пару улиц с высокими и каменными домами, полными жителей. Но артефакт увеличивал то немного, что имел Тобиас. Позволял обскурии сильнее бушевать, проносясь вихрем по городу, позволял быть больше и смертоноснее. И не давал почувствовать, как у мальчика заканчиваются силы. Обскурия просто не получала тревожных знаков от своего носителя. Та энергия, которой она питалась, поступала к ней пусть и в меньших, но достаточных количествах, тогда как сам Тобиас пропадал, изнемогал и уже физически чувствовал изнурение и как из него выкачивают силы. Поэтому все оборвалось резко.
[indent] Темная субстанция зависла над одной из улиц, чувствуя что-то неправильное, что-то не обычное внутри себя, но не могла до конца понять, что же происходит. Она чувствовала, как резко сократилась энергия, что она получала, но уже было невозможно вернуться назад в тело ребенка, невозможно было даже уменьшить свою форму. Уже было слишком поздно, чтобы что-то предпринимать. Темная магия «таяла», не имея источника силы, вместе с ней пропадал и уже давно потерянный в себе мальчик. Только артефакт, спрятанный внутри того сгустка темной материи еще имел физическую форму, и именно он не позволил обскурии исчезнуть безболезненно, будучи материей чужеродной. Поэтому был взрыв, вызванные борьбой обскурии с самой собой и тем, что ее погубило.  Яркий, ослепляющий взрыв, окрашенный алым, который разорвал артефакт на несколько частей, который уничтожил обскурии или точнее она уничтожила сама себя. И не осталось ничего, ни мальчика, ни темной дымки. Кругом все словно застыло среди пустынных, разгромленных улиц.

[indent] Щелчок, вспышка. Щелчок, вспышка. Вивьен увлеклась. По началу она не решительно нажимала на затвор колдографа, как будто по инерции, словно её волновало мнение Кристофа, что он может о ней подумать, но вскоре натура блондинки, жадной до сенсаций взяла верх над всем остальным. Над всем этим хаосом. Француженка вошла во вкус. Журналистские черты проявлялись в полную меру. Этим стервятникам нет дела до смрада царившего под ногами, они готовы идти по трупам, главное урвать свой кусок славы. Главное написать грандиозную статью, обрушившуюся громом на ясное небо, ошеломляющую, не оставляющую никого равнодушным. Да, и кто скажите на милость, останется равнодушным, увидев половину разрушенного города, залитого кровью? Только бездушные, не способные сопереживать люди, которых единицы. Невероятно, потрясающе! Вивьен чувствовала, как в ней бурлила кровь от увиденного, предчувствовала успех. На неё снизошло вдохновение, этот невероятный подъем сил, когда хочется схватить бумагу и писать, писать, в захлеб, не останавливаясь! Приятный мандраж, не связанный со страхом, а с желанием скорее взять в руки перо и творить. Она словно побывала на месте рухнувшей цивилизации и теперь мечтала написать об этом, поведав всем, как оно было. Пусть все знают, все увидят. Всё слилось, картинки и звуки. Всё обрушилось, везде серо и грязно. Месиво. Мальчика не стало, он исчез, угас, взорвался. Оставил после себя ужасающее зрелище. Уродство улиц. 
[indent] Тобиас оказался монстром, кто бы мог подумать. И ведь его таким создали магглы, а теперь сами от этого пострадав, при чем не только они. Материалов об обскурах очень мало, когда Моро копошилась в газетных архивах своего издательства, наткнулась на одну короткую статью. Там была зафиксирована вспышка обскурии, но это крупицы в стоге сена, а теперь сама блондинка предоставит столько информации, сколько хватит на полвека вперед и всем запомнится. Она ведь хотела еще и в своей газете об этом написать, не только в подпольной, но просто акцент самих статей будет направлен на разные вещи. Теперь у француженки столько материала, сколько она бы не насобирала за все свои годы работы в издательстве и чуйка ей подсказывала, что это только начало. Все самое интересное впереди. Она готова была ликовать от переполняющих её бурных эмоций увиденного, происходящего вокруг. Все закончилось. Том Реддл обратился к Вивьен и Кристофу. Кажется в его глазах застыл торжествующий триумф. Моро лишь смогла кивнуть, соглашаясь с его словами. Она будто вовсе разучилась говорить, увидев нечто первобытное, не подвластное пространству и времени. Словно её пришибли заклинанием немоты, француженка лишь могла выдыхать и вдыхать воздух, пахнущий смертью. Соглашаться со всем. В её собственных глазах плескался восторг. Она под полным впечатлением. Придвинулась к Кристофу, чтобы самой схватить его за руку, растворяясь в хлопке аппорации. Они оставили это гиблое место, разрушенное до основания, заполненное трупами и реками крови. Освещенное игривыми, весенними солнечными лучами, блестевшими на развалинах.

Отредактировано Vivien Moreau (16 июля, 2017г. 18:01)