[indent] К новому месту привыкнуть оказалось несложно, как и всегда. Адаптивность, собственный выбор. Да и не то чтобы древний замок, уже не первый год нуждающийся в косметической реставрации, а потому закрытый для посещения магглов, являлся тем местом, к которому необходимо долго привыкать. Мрачный, холодный, величественный, он исключительно соответствовал предпочтениям Наследника и прекрасно с ним сочетался. Вампиры картину ничуть не портили, скорее даже вносили больше красно-чёрных тонов в старинные серые каменные стены. Замок поделить получилось просто - соответствующие защитные чары, а там и сам образ жизни живых да мёртвых содействовал сосуществованию. Вампиры действуют ночью, а люди днём. К тому же, Реддл с Пиккар не сидели сутками взаперти, то и дело выбираясь в дальние и не очень места. В прошлом, сейчас, в будущем. Гармонично, антуражно, взаимодополняющие; жизнь и смерть, день и ночь, поиски и смиренная воля случая. Лучшего места для Наследника Слизерина и не придумать.
[indent] За эти почти полтора года Том успел привыкнуть к Морет. Её постоянная компания была весьма комфортно для британца. Даже несмотря на шум и нервотрёпку. Языковые и культурные знания, как и бытовая магия, не раз приносили пользу. Кроме того, в постоянно меняющейся обстановке, локациях и обществе она стала едва ли тем единственным элементом: неизменным, знакомым и в полной мере привязанным к нему. Идеями, некоторыми формами наполнения, выбором. Раньше девушка жила в добровольной таборной изоляции, сейчас продолжала делать это же самое, только в ином окружении. Её нынешняя  изоляция свелась к Реддлу, только на этот раз декорации на заднем фоне то и дело менялись, гораздо чаще, чем местоположение табора, постепенно отказывающегося от кочевания. И Тому это в некотором смысле нравилось. Он достаточно тщеславен, властен и эгоцентричен, чтобы приветствовать подобные привязанности и ориентиры на него. Сам волшебник, конечно же, и близко ничего подобного испытывать не мог, не желал, да и вообще не в том его предназначение. И всё же. Установившаяся иерархия его устраивала более чем полностью. И не сказать, что для Морет оно стало в новинку: опять же, в таборе имелась иерархия, она же имелась и сейчас. Только на этот раз с пользой, с развитием, с целью, а не бессмысленное амёбоподобное следование воле таборной погоды. А уж учить Том умел, не зря же когда-то вполне искренне (хоть и не без задней мысли) хотел, чтобы его приняли в Хогвартс преподавателем. Но увы, увы. Отказ получен, а потому он здесь и сейчас, в старинном легендарном и полу-забытом замке, который в послевоенной нищете не слишком интересна ни обычным магглам, ни магглвоским богачам, ни правительству.
[indent] Уже близился вечер, и британец занял себя перечитыванием сделанных записей за последние несколько выходов в свет и экспериментов. Вычеркнуть лишнее, выделить главное, самое важное, быть может, записать в свой дневник-крестраж (лучшая компания для Наследника Слизерина - это часть Наследника Слизерина, с которой можно обсудить Искусства, но при этом формально иметь повод не называться сумасшедшим). Позволил себе облачиться в белую рубашку с широкими рукавами и присобранными у запястий, и даже не застёгивать её до конца, оставив три пуговицы, чтобы свободнее дышалось. Вне мантий и прочего выточенного, но строгого убранства. Неторопливо расхаживал по коридорам верхних этажей с сопровождающей его повисшей в воздухе лампы, заправленной голубым магическим огнём.  Сейчас он прогуливался по коридорам башни, где расположилось несколько комнат (на удивление пустых), кладовая и ванная. Стефан с компанией в это время отправлялись на охоту и изучение лесов, потому о них волшебник вовсе не беспокоился, да и палочка, и свет у него при себе.
[indent] Юноша сконцентрирован на своём занятии, не отвлекаясь ни на что постороннее. По крайней мере, изначально не собирался.  Доносящийся, судя по всему, из ванной голос-таки частично вывел волшебника в мир реальный, по крайней мере слухом. Гармонично, стоит отметить. Негромко, не тонко, не жалобно; так, словно бы тишина холодного замка дополняется, а не нарушается. За всё это время Том не разу не слышал, как Морет поёт. Говорила на французском, на румынском, что-то выдавала на английском,  но петь - никогда не пела. Наследник не обладал никакими предрасположенностями к искусству, наличием слуха не интересовался, потому и судить о певческих талантах цыганки не мог. В состоянии лишь сказать, что его уши а) не вянут, б) не слышат ни оперы, ни чего-то сложного, для чего обычно требуются и слух, и голос, и навыки. И ладно.
[indent] Честно признаться, британец и сам не знает, что именно дёрнуло его подойти ближе и просто послушать прямо там, в ванной. Он не имел желания подглядывать или чего-то ещё. Да и вообще за эти полтора года столько навидался, что удивляться нечему да незачем. Просто вот Морет делает что-то новое, в свете, котором Реддл и не предполагал увидеть, услышать. Не отрываясь от записей юноша проследовал дальше по коридору, затормозив у арочного узкого каменного прохода в не менее каменную, хоть и просторную, ванную. Здесь всё из камня. Ни окон, ни тяжелых дверей. Лишь выложенная чуть над полом и уходящая внутрь него аналогично-каменная ванна, со временем дополненная необходимой фурнитурой и отделкой изнутри. Магический свет, нарушающий темноту и оставляющий не только тени, но и в целом составляя неплохую видимость, а если зажечь его сильнее, то будет вообще хорошо видно. Наверное цыганка так захотела, и ладно. Том машинально опёрся спиной о каменный проём, бесшумно там и устроившись, а после принялся мирно и молчаливо слушать, глазами находясь всё также в записях. Приятная обстановка, что ли, и некое эхо, делающее звук тупым, но тянущим, тоже дополняет. Лишь перелистывания страниц могли нарушить или потеряться в окружении, наполненном каменной тишиной, редкими всплесками воды, дыханием и хрипловатым женским голосом.

[indent] Отвлекать Морет или как-то ей мешать Том совершенно не планировал. Вернее, точно знал, что она отвлечётся сама, вмешиваться ему в это не стоит. Британец лишь продолжал молча читать и слушать, присутствуя и отсутствуя одновременно подобно затаившейся змее, не стремящейся нападать, но контролирующей свои территории.
[indent] Когда песня цыганки, явно переиначенная на собственный манер, закончилась, и девушка сама обратилась к Реддлу, волшебник ненадолго поднял на неё глаза, при подобном освещении лишь отражающие с одной стороны голубоватый свет от его лампы, а с другой зажженные цыганкой огни. Лёгкий кивок в неизменном молчании. Пускай споёт ещё. Что и как посчитает нужным. Морет явно тоже улавливала это подобие умиротворённости и очевидно не желала его нарушать. Как и Том. Всё же на этом месте в старинном замке Наследник планировал засесть надолго, возвращаясь сюда после всех путешествий. Не дом, но что-то, что будет оставаться неизменным. Его стабильность и привычки остались в Британии; её стабильность и привычки остались в детстве. Так пускай небольшая формальность скроется в Бране. Тому оно всё равно ничего не стоит и не делает у моря погоды.
[indent] Так прошло ещё несколько минут. Умиротворённых, спокойных, чрезвычайно странных. Британец в принципе тихий и не шумный, вокруг него и с ним иначе быть не может, но тут другое. Никакой лирики, драмы или поющей души, как и единой души, со стороны юноши не наблюдалось. А вот желание просто никуда не уходить, наслаждаться нахождением в замке, отсутствием беготни и удовлетворением от этого дня - вполне. Он даже переживал данный момент равновесия и штиля не один, что давало дополнительные очки спокойствия. Не в одиночестве дело, бросьте - от такового Реддл уже много лет не страдает и вряд ли когда-то будет. Вне злости и целеполагания внутренний мир Тома объяснить и передать словами сложно, не объяснить, потому просто. Единственный и главный аргумент, когда непонятно - просто.
[indent] А потом он закрывает записи, сложив в них заколдованное перо для подчёркивания. Гасит лампу, что так и остаётся висеть на месте. Делает это негромко, хлопок тихим вышел, без резкого переключения вибрации заднего фона. Подошёл к каменной выбоине с ванной на противоположный от Морет конец, уселся на пол, отложив дневник, и упёрся локтем о камень, а подбородном о ладонь. Просто молча наблюдал, совершенно расслабленно, невыразительно, прозрачно, не выражая ничего, кроме умиротворения окружающего пространства. Смотрит на девушку, которая пока ещё поёт, естественно не планируя присоединяться к её песнопению.

[indent] Гармоничная тишина, спешить её нарушать незачем. Том чувствует исходящее от девушку умиротворение и межстрочную озадаченность чем-то; не агрессивная, не наглая, не громкая озадаченность, а такая, как когда человек задаётся вопросом и просто так, не дела ради, обсасывает его, абстрагируясь от мира окружающего. В некотором смысле юноша и сам находился в подобном состоянии, разве что у него единый вопрос для обсасывания пока так и не сформировался. Только чего-то всё-таки не хватало. Картина в представлении Тома не завершена. Уже побыла символичной, побыла обычной, побыла какой угодно, кроме как завершённой. Темнота внутри Реддла хочет внести свои краски, подчеркнуть образ, атмосферу, дать какие-то новые символические посылы. Потому что хоть они и молчат, хоть кругом и царит спокойствие да в крайней степени умиротворяюще приглушённый свет, в этом на деле мало хорошего. Мало чистого. Морет не чиста, и Том тоже не чист. В той или иной степени, руки обоих в крови; и та связь, вроде бы как судьбоносная, добровольная, крепкая, может быть оборвана так просто, одним лишь движением. Посмертно или как-то иначе, но не чисто. Внутренняя натура темнейшего в мире волшебника про себя рассуждала сейчас подобным образом, даже не облачаясь в полноценные мысли, просто констатируя: чего-то не хватает. Камни, вода, следующая за бездушным сильным змеем по собственной воле цыганка с её красивыми формами. Не то, понимаете? Вода слишком прозрачна и бесцветна для такого.
[indent] Ничего пояснять Реддл не спешит. Он просто достаёт палочку и, не убирая ладони от лица, протягивает руку с инструментом к воде, касается кончиком палочки водяной поверхности. От места соприкосновения жидкость меняется, постепенно становясь чистой кровью, уже спустя несколько секунд полностью заменив собой воду. Чёрно-алая, она не пропускала свет, лениво меняла положение от движений, отражала тусклый свет своими бордовыми бликами.
[indent] Какое-то время Том просто наблюдал за этим. Молчания он не нарушал, всматриваясь теперь в кровавую поверхность, куда более похожую на гладь, чем податливая вода. А потом перевёл взгляд на Морет, заглядывая ей в глаза. Палочку он убирает, на какое-то время снова повисло вот это самое. Вне слов.
[indent] - Каким ты видишь конец этой истории? - по итогу Наследник всё же нарушил тишину. Говорит негромко, спокойно, чуть хрипяще и чётко. Приятны у него голос, всё же. Бездушным подлецам, стало быть, надо компенсировать недостачу души. Его рука вытянута, пальцы играют с бордовой жидкостью, водя ими туда-сюда, туда-сюда. Лицо по-прежнему подпёрта ладонью, а глаза неизменно смотрят на цыганку. Они не гаснут и не теряются даже полу-мраке, будучи самой тёмной отражающей свет точкой как минимум в этом помещении. Вероятно, кое-что исходящее от девушки Том уловил, озвучив то, что соответствовало её словно бы долгим мыслям об одном и том же. Чем закончится этот вечер, неделя, её следование за ним? Она вообще представляет себе это, имеет цели, страхи, представления? Оно важно для неё? Наследник уже знал про предсказание покойной бабушки Морет, только это более не являлось ответом. Поводом, чтобы пойти за ним изначально - да. Но не продолжением, не финалом, не ответом на все другие, возникшие и продолжающие возникать по ходу вопросы. Тома они не слишком интересовали, но, как губка впитав в себя окружающий воздух, он спросил. На какие-то мгновения это показалось очень важным.

[indent] Всё, что происходит, гипнотизирует. Особенно кровь. Неживая алая на живом светлом в сравнении с ней коже. Местами стекает медленно, местами быстрее. Оставляет следы, постепенно бледнеющие и становящиеся зрительно словно бы шершавыми. Хочется самому проверить, прикоснуться, может быть даже попробовать на вкус, но тёмный волшебник слишком хорошо знает все эти параметры, сталкиваясь с кровью уж больно часто, ещё чаще и усерднее изучая её свойства, пригодность для всё новых и новых ритуалов. Кровь сама по себе завораживает, её движения гипнотизируют, а вкупе с Морет даже затягивают. Чувство прекрасного у Тома как таковое атрофировано, но имеется что-то на месте данной опции. Извращённое, необычное, странное, непонятное для большинства. Реддл не видит в этом ничего плохого, ведь он смог переступить лишнее и познать то, что в состоянии уловить не каждый; не каждый способен на подобное, не каждый способен проникнуться и найти прекрасное в ужасном, подменить понятия, от части уровнять и воспринимать всё равным окрасом, не выделяя запретное, мерзкое или жестокое. Пока цыганка не ответила, обе стороны не могут устоять перед гипнотической кровью, заполняя любованием ею возобновившуюся тишину. Оно снова длится недолго, едва ли несколько секунд, но в подобные моменты время воспринимается иначе, иррационально.
[indent] Снова сталкиваются взглядами. Снова секундно. Юноша не меняется в лице, когда девушка предпринимает, на самом деле, очень читаемое действие. Просто молча перевёл взгляд сначала на её руку, не убирая ладони от подбородка, а после уставился на лицо Морет. То ли бесцветно, то ли сконцентрировавшись, то ли сканируя её подобно рентгеновскому лучу, чтобы увидеть спину за девушкой.
[indent] Юноша чувствует лёгкое прикосновение пальцев, оставленную на щеке кровь. Почти слышит, как ударяются стекающие с Морет капли. О камень, об остальную кровь. Это только кажется, что услышать подобное невозможно, здесь же сама обстановка располагала; царящая везде, вне их, тишина древних камней, хранящих тайны и ни при каких условиях не рассказывающих чужих секретов. Что же, она правда: до нового дивного мира, очевидно, цыганка не доживёт. Смерть от руки более слабого в самом деле окажется грязным, от руки Наследника в случае предательства или роковой ошибки - тёмной.
[indent] Реддл убрал руку от подбородка и выпрямил спину, слегка прищурившись.
[indent] - Зачем тогда оттягивать очевидное, - волшебник едва перебирает губами, как-то мелодично растягивая слова сквозь их простоту. Его ладонь скользит по её руке, поднимается по шее, волоча и раскатывая за собой тонким и бледным на фоне других следом зацепленную кровь. На шее его рука замирает, сжимается. В глаза смотрит не мигая, чуть подтянул цыганку к себе. - Только тебе нравится сама дорога. Вне её ты завянешь, сойдя с ума от бессмысленности незаурядности, - хватка спадает, слабнет, однако руку Том не убирает, переведя её к девичьему подбородку. Глаза неизменно смотрят. В них что-то мелькнуло. - А пока можешь наслаждаться и работать над дивным будущим. Тьма в грязи - большая ли жертва за подобное.