Magic Europe: Sommes-nous libres? |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Magic Europe: Sommes-nous libres? » ИГРОВОЙ АРХИВ » Гордость, кровь, начало [апрель 1941]
ГОРДОСТЬ,КРОВЬ, НАЧАЛО▼ |
Abraxas Malfoy & Tom Riddle [indent] Малфой не любит выскочек. Малфой любит быть лучшим. Малфой думает, что может себе позволить. Главное не забывать: никто не попадает на Слизерин просто так. |
[AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Скучающий Малфой – это опасный Малфой: подобное настроение Абраксаса было чревато в лучшем случае сомнительными предложениями подлого толка, а в худшем – вспышками раздражения, которое он обычно срывал на ближнем и слабом. А тот обязательно должен был понимать, что ему с его безнадежной провинциальностью, развлекать богатого и изощренного сокурсника. Скучающий Малфой вяло отодвинул от себя тарелку с обедом, не глядя на то, как привычно та исчезает со стола, достал расписание и вместе со всеми отправился на занятие. Закинул сумку на плечо, одернул мантию, пригладил ладошкой волосы от макушки к затылку. На первых двух курсах он оплетал платину своих волос бархатной черной лентой, подражая отцу; на третьем приучился каждое утро укладывать их назад под сиплое «Красавчик!» от зеркала и выработал жест, эффектно откидывая пряди волос с лица, если к обеду они немного растрепывались; спустя четыре года перед выпускным балом он неумело попробует выбрить виски, о чем впоследствии пожалеет.
[indent] Вместе со всеми слизеринцами он легкой походкой спустился по ступенькам в коридор к массивной двери, за которой обычно проходил урок. Его легко узнать из толпы одинаково одетых ребят. Большие серые глаза, ухоженные руки, холеные еще по-детски округлые щечки и пухлые губы. В лице парня читалась неуловимая отрешенность, непричастность к суете и всякой вакханалии. В свои пятнадцать Абраксас Малфой выглядел будто ангел сошел на землю и сочувствует людским бедам, но это не его, ангела, беды, его-то ожидают светлые кущи – только ноженьки от уличной грязи ототрет о чью-нибудь случайную голову и возвысится над ними всеми. Остановившись у стены, он обвел взглядом знакомые до боли физиономии однокурсников, пока не замер вниманием на одном из. Он видел его каждый день. В мальчишечьей спальне факультета, в Большом Зале на другом конце стола, перед Историей Магии, когда открываешь дверь, когда оглядываешься, в конце коридора, под лестницей, прямо позади, он всегда мелькал где-то рядом. Абраксас постоянно натыкался взглядом на то, как эта полукровная пустышка с раздутой популярностью отличника шел сквозь залы, а двое друзей рядом с ним – всегда за плечами, неумело его обожающие – и казалось, вся школа прислушивается к тяжелым ударам шагов. Малфой скептически относился к россказням о Томе Реддле и тому, как тот окружал себя свитой да еще из весьма достойных. Но, несмотря на свой явный скепсис, никогда не вступал в конфронтацию открыто, предпочитая стоять поблизости и не затрудняя себя сделать голос потише, высокомерно болтать:
[indent] - Посмотри на него: никчемный выскочка. Зачем ты вообще с ним возишься? Ему просто иногда везет. Он все равно никогда не будет достаточно хорош и ничего не стоит. Ты хоть что-нибудь слышал о его семье? Кто такой этот Реддл? Он жалок. Мой отец говорит, что не нужно тратить свое время на жалких полукровок…
[indent] Но сегодня он ничего не скажет, потому что задумал кое-что получше пустого трепа. Шорох шагов за дверями кабинета. Мгновение – замирающий вдох ожидания. Скрежет распахиваемой двери, многоголосое «Здравствуйте, профессор» с подобострастием, безразличием или едва слышным насмешливым уважением.
[indent] «… два крупных хвоста землеройки, сто пятьдесят грамм толченых скарабеев… нагреть и не снимать с огня в течение трех минут (быстро помешивая)…». Зелья. Это было приятно - разрезать глаза банши, тщательно освежевать загрыбаста. Если они еще живы, кожа легче отходит от плоти, нужно всего лишь прошептать заглушающее заклятье, пока преподаватель не смотрит, и их криков не слышно. Во время первого урока зелий в этом семестре Абраксас выкрал зуб дракона и носил в кармане, считая его собственным, особенным талисманом удачи. Половину занятия Малфой тихо возится с ингредиентами. Лукавый юнец замышляет дрянь, и нежное лицо его делается возвышенно-одухотворенным, как у образа с фрески. Тень от ресниц ложится на бледные щеки, взгляд кажется кротким, и даже рот становится устами праведника, стойкого в борьбе с искушением тьмы.
[indent] Абраксас склоняется над котлом, лицо напряжено. Пахло… пахло жаром. Если "жар" можно вообразить себе безотносительно температуры, а просто почувствовать вкус, цвет, фактуру этого самого жара - то да, вот оно и было. Ему бы закатать рукава, чтобы не запачкать робу кипящим зельем, но вместо этого он наоборот выпрямляет их подальше, натягивая края ткани так, словно придерживает что-то изнутри. Исподтишка он наблюдает и ждет, когда жалкий Реддл пойдет к шкафу с ингредиентами брать хвосты и взвешивать на латунных весах скарабеев. Он терпеливо ждет, когда тот отлучится от своего котла, чтобы затем попросить у Нотта мерную ложку среднего размера и потянуться за ней через парту. Его рука вытягивается в близости над котлом отлучившегося Тома и из рукава прямиком в кипящее варево мгновенно высыпается кучка сушеных жабьих бородавок. Их нет и никогда не было в рецепте этого зелья. Согласно его планам, оно должно испортить его. Забрав ложку, Малфой возится с приготовлением своей порции, но больше всего в ту минуту он торжествует внутри себя.
[indent] Баллы потерять не страшно, профессор Слизнорт не станет вычитать у своего же факультета, а если же и захочет побыть строгим деканом – не имеет значения, Абраксас заработает еще пятьдесят на чарах, совесть не пострадает. Куда важнее потери баллов – потеря статуса, позорная ошибка, прилюдный конфуз того, от кого бы не стали ожидать. Этим он желал насладиться.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
Отредактировано Abraxas Malfoy (29 апреля, 2017г. 09:34)
[indent] Все уже привыкли к тому, что в любой непонятной ситуации положение спасает Том. Да и в непонятной, в общем-то, тоже. Мальчик никогда не не шумел, не привлекал внимание словами и не стремился бежать поперёк телеги. Оно выходило само собой, словно бы являясь то ли частью его природы, то ли чем-то настолько отрепетированным, что тянуло на высший актёрский талант: ровная осанка, подача, спокойствие, поведение, молчаливое исполнение на «отлично с плюсом» всего, за что брался. Он прекрасно сработался с трудолюбивыми хаффлпаффцами, ладил с сообразительными рейвенкловцами, а с гриффиндорцами не вступал в показные пререкания, «втаптывая» их не словами, а своими результатами и каким-то молчаливым надменным превосходством буддистского монаха; через взгляд, выправку, воспитанность и пропускание дурных фраз таким образом, что они словно бы зеркалились на их же озвучивавших. Труднее всего было со слизеринцами. Первое время. Сейчас же и с ними Том нашёл общий язык: все знали, что этот волшебник представляет факультет в лучшем свете. О «маггловском сироте» в старом свете больше не думали. Потому, что принципы самого Слизерина работали безотказно: магглорождённый не смог поступить на этот факультет, а Том показывал такие успехи, каких могли добиваться только полноценные волшебники. Значит он был свежеиспечённым чистокровным или с некоторой примесью магглов, но вне списка 28-ми, как и значительная часть учеников змеиного — ничего криминального, философия чистоты крови сама по себе работала на Реддла («грязнокровки не могут быть сильными волшебниками»); его таланты, способности и внешний вид указывали, что мальчик не пришёл с улицы, вне со мнений имел связь с магами. Те, у кого вопросы остались, не высказывали этого слишком активно: просто потому, что не встречали ярой поддержки среди своих. Впрочем, мир не без исключений. Реддл нашёл общий язык с Ноттом, с Лестрейнджем (буквально недавно и остаточно), с Блэками, с другими волшебниками. А вот Малфоя в этом списке не было. Малфой продолжал оставаться тем самым исключением, демонстрируя сие от случая к случаю. Как и сегодня.
[indent] Том много учился вне уроков, занимая себя теми заклинаниями и зельями, что находил интересными и полезными. Он ушёл далеко вперёд в своём самообразовании, потому на занятиях не привык с непониманием смотреть в учебники, прекрасно зная, что от него требовалось и как добиться поставленной задачи. Сегодняшний урок по зельварению не стало исключением. Реддл в курсе того, как должно было пахнуть зелье, какие у него должны были быть консистенция, запах и цвет. Потому с уверенностью судил о том, что с его порцией было всё в порядке: базовые ингредиенты в кипящей воде, сейчас нужно вымерить и добавить остальные. За этим мальчик и отошёл к шкафу. Вернулся.
[indent] Теперь было неправильно. Кипящая вода с первичными ингредиентами покрылась бо'льшими пузырями, чем нужно было, и заимела запах гнилой трясины. Реддла это удивило: он не кидал в котёл никаких частей жаб и болотных обитателей, обычно дающих подобный результат. Том остудил зелье и вылил его в отходник, попутно ненавязчиво осматривая тех, кто его окружал: Нотт, Малфой, гриффиндорец и хаффлпаффец. Нет, не Нотт — тот за честную конкуренцию и слишком занят. Не гриффиндорец — тот делает вид, что благороден, потому закинул бы что-то шумное и эффектное. Хаффелпаффец относилась к Тому в целом хорошо, даже симпатизировала, а на зельевареньи занимала себя внимательной работой — повадки сокурсников с других факультетов мальчик изучил неплохо. Оставался только Малфой, и вот в его действиях наблюдался бы смысл. Так странно и как-то бессмысленно (бестолково?) подгадить — вполне подходило под него, прекрасно сочетаясь с тем, как Абраксас отзывался о Реддле, ставя себя в некоторую оппозицию факультету, ибо «мог это позволить». Том обычно его просто игнорировал или спокойно, словно бы слова блондина пролетали мимо него, повторял что-то в духе: «Семья учила тебя быть хуже «жалких полукровок»? Покажи более хороший результат, Малфой, чем я. Иначе твои слова не стоят и галлеона». Для этого, правда, его нужно было сильно достать — Том проявлял себя неконфликтным и до словесных перепалок опускался редко, считая это ниже своего статуса. Оттого Абраксас при всей своей аристократичности, как казалось Реддлу, выглядел нелепо, подобно завистливым ужикам королевского окраса. Том же предпочитал не иметь яркого окраса и сливаться с окружающим миром, чтобы тот не увидел того, что по размерам и яду он значительно превосходит не только ужиков, но и кобр.
[indent] От реализации планов возможной мести, которые попутно обдумывал мальчик, его отвёл голос подошедшего преподавателя.
[indent] — Том, у тебя что-то не получается? — Слагхорн явно удивлён.
[indent] — Ни в коем случае, профессор. Хвост землеройки оказался пересушен, он пустил недостаточно влаги. Это сказалось бы на качестве зелья, я решил переделать. Нашему факультету положено показывать только лучшие результаты, — непринуждённо и спокойно пояснил Реддл, и единой мышцей не поведя.
[indent] — Время взамен качества? — мужчина призадумался, после чего его лицо выразило удовлетворение ответом и некоторое подобие гордости, он удалился к столам других ребят, тем более что у кое-кого не слишком получилось, кипение и пузыри вышли излишне буйными. И хорошо.
[indent] Мальчик взял сразу все ингредиенты и, вернувшись за свой стол, принялся с неизменным спокойствием и выправкой готовить зелье повторно. Правда, спустя минут пять Малфою прилетела птица-записка, где ровным и аккуратным почерком был выведен текст: «Блевень пикси или чешуя саламандры. Оно бы взорвалось, подняв шум. Выбирай лучше». Без единого взгляда или выпада в сторону блондина. Ничего не было, Реддл его словно бы не замечал ни до, ни после. А не замечать Малфоя и не выпадать от его проделок — разве так можно? Том сказал, что можно. На этого волшебника у него по-прежнему имелись планы, и хорошо бы, чтобы Абраксас подал возможность их реализовать. Особенно если для этого блондина нужно будет игнорировать, затевая его себялюбие и старания. Малфой не станет терпеть и обязательно подставит себя так, как нужно Наследнику.[AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Внутри него будто пошел отсчет на секунды. Вот он стоит, склонившись над своим котлом, помешивает по часовой стрелке, наблюдая за всплывающими кверху пузырьками, а вот отсчитывает мгновения до триумфа. Крах, нелепость, глупая ошибка и если не разочарование, то повод к сомнениям – ну же, ну же, ну же…
[indent] Малфой даже не скашивает взгляд, чтобы увидеть лицо потенциального старосты, его воображение все делает само, он просто прислушивается к шагам Слагхорна, чтобы затем услышать критику, упреки, может списанные баллы. Вместо этого звучат эти ловкие в своих вывертах оправдания. Абраксас замирает, прислушиваясь. Абраксас даже замедляет движение кистью, помешивая как загипнотизированный свое варево. А в глазах под опушкой собольих ресниц полощется горячая мгла, серебро с янтарной подсветкой, горячий как белый шоколад во Флориан. И откуда только выучился идеально сыгранной усталой грации – ах, надо же, хвост землеройки пересушен, какая досада! – отточенное легкомыслие, снисходительная безупречность – все это уже не обманет их обоих. Малфой смотрит на Тома, когда тот взирает на него за спиной уходящего преподавателя и понимает, что тот знает. Они оба все понимают в одном взгляде. Фортуна здесь не при чем. Фортуна забилась в завистливом припадке, когда Реддл выкрутился перед зельеваром. Этот владеет собой до умопомрачения. Да что там! Виртуозно кладет лапшу на уши учителям, подлизывается так ловко, чем злит неимоверно. И это останется примечательной чертой на всю жизнь, Абраксас даже боль научится выносить стоически и с долей сокровенного подспудного удовольствия, но вот скуку – отчаянно не выносил, и впрямь делаясь жестоким до потери меры и мстительным, мстительным, если вот так походя задевали те, кто не имели на это право. Один оценивающий взгляд из-под ресниц, обещающий, что их игра еще не окончена. О нет, все только начинается. Пока он стоит поблизости, застыв на месте возле своего котла и держа ложку в одной и палочку в другой как оружие наизготовку, выражение лица Малфоя неуловимо опять меняется. Большинство сокурсников-колдунов никогда бы не заметило сверкнувший в его глазах вызов, но Реддл заметит уж точно. Что ж, это было только вступление.
[indent] У Абраксаса получилось хорошее зелье. Не отличное, не превосходное, но хорошее. Зелья никогда особенно не увлекали его, чтоб прикладывать на них все силы, ему больше нравились чары, немного травология и самое лучшее – возня с магическими тварями. Жаль, сейчас они не на них, он был бы не прочь натравить на Реддла огненного краба. Зельеваренье же не вызывало у него трудностей, но и энтузиазма тоже. Сейчас он все сделал правильно, помешал, вскипятил до нужного состояния, отмерил ровно столько, сколько нужно. Его зелье игриво побулькивало, источая тонкий горьковатый аромат. С подкупающей ангельской улыбкой он налил в колбу порцейку и поставил на стол зельевару под одобрительный взгляд и кивок. Может Малфой не так уж и хотел вылезать на передние ряды, но уж точно не мог вынести нахождение там выскочек-пустышек, которые, по его мнению, этого явно не заслуживали.
[indent] До конца урока Абраксас тихо и спокойно занимался своими делами – вернул мерную ложку Нотту и дружественно похлопал кузена по плечу, промыл инструменты, убрал лишние ингредиенты и аккуратно прибрал рабочую поверхность, выглядя при этом миролюбиво насколько, что у знающего его это непременно вызвало бы тревогу. Дождавшись, когда большинство тоже начнут собираться, все внимание окружающих будет только на самих себе, и девица из Хаффлпафа отправится к стеллажам, Абраксас придвинулся к Реддлу, пихнув его плечом и намеренно задевая ногой котел с остатками его переделанного зелья. От тихого пинка тот довольно громко опрокинулся в его сторону, отчего на мантию и ботинки полетели брызги идеально сваренного зелья отличника. Готовый именно к этому, Абраксас шустро отскочил, при этом мгновенно издав едва ли не предсмертный вскрик:
[indent] - Ааай! Профессор, Реддл опрокинул на меня свой котел! – Прежняя безмятежная мина мигом сменилась гримасой не то боли, не то брезгливости. - Профессор, он сказал, что если он будущий староста и Ваш любимчик, ему все сойдет с рук, так и сказал! – запальчиво продолжил Малфой, наблюдая как разливаются по полу лужицы добротного зелья, а после вскинул взгляд на Тома рядом и в нем без перевода читалось «Любишь подлизываться к учителям, полукровный подхалим? Выкрутись-ка из этого. И удачи на вечерних отработках». - А я…ооой…моя мантия…
[indent] Вы же помните, это жидкости выливаются на Малфоя, а не он опрокидывает их.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
[indent] А потом наступила тишина. Зловещая. И не то чтобы Тома излишне беспокоящая. Для себя мальчик выяснил главное: Абраксас Малфой разозлился. Вышел из себя, нахохлился, затаился до поры до времени, чтобы придумать, как ещё можно задеть Реддла, доведя до конца ранее запланированное. Наследник неплохо выучил повадки своих однокурсников, особенно тех, что были «статусом повыше» и на кого уже в следующем учебном году имел некоторые планы. Указанная манера поведения была вполне в стиле Малфоя, потому единственное, о чём стоило думать, так это о том, как скоро он что-то выдаст. Чем скорее, тем очевиднее вышел из себя, и тем оно лучше для Реддла. Возможно, это позволит волшебнику приблизить тот самый момент, когда появится шанс подобрать ключ к белобрысому аристократу.
[indent] Дальнейшая часть занятия пошла спокойно: каждый, включая Малфоя, занимался своим делом. Том навёрстывал упущенное, теперь уже обязавшись про себя сделать лучшую порцию зелья (словно бы на деле между ними существовала огромная разница). Одним словом, всё шло хорошо. Обычно. И было так до тех самых пор, пока урок не подошёл к концу, а ученики не начали собираться. Вот тогда-то Абраксас и выстрелил снова. Оперативно, подло и так, в общем-то, как оно и подобало самым классическим представлениям о мести юного слизеринца.
[indent] Раздался довольно громкий звук удара котла, вслед за чем последовал ещё более громкий голос Малфоя. Это затмевало даже то, что Наследника предварительно наглым образом едва ли не толкнули, даже практически неприкрыто. Том успел в некотором смысле удивиться, наблюдая теперь за тем, как остатки зелья капают на пол. Удивительный подход, нечего сказать. Реддл не принялся толкаться, поднимать шум или кричать. Он по-прежнему был как... как и обычно: непринуждён, спокоен и статен. Разве что напустил на лицо некоторое негодование и неудовольствие, словно бы «произошедшее недоразумение» его умудрилось огорчить. Какая досада, в самом деле!
[indent] Абраксас между тем продолжал устраивать спектакль одного актёра, на что, конечно же, обратил внимание профессор, также озадачившись.
[indent] «Мне бы пригодился этот его талант», — отметил про себя волшебник, наблюдая за поведением блондина, строящего из себя недотрогу, стукача и далее по списку. Судя по всему, Реддл успел довести его до нужной кондиции, раз он пошёл на подобную уловку.
[indent] — Не будь таким пугливым и лучше смотри, обо что ударяешься, Малфой. Стол с котлом тяжело не заметить, — мальчик покачал головой и поднял котёл, даже толком на сокурсника не смотря. Он всем своим видом показывал, что ничего необычного не произошло, лишь простое недоразумение, обоснование которого испуганный и витавший в облаках, а потому не слишком осторожный Абраксас придумал потому, что Том стоял рядом и не вызывал у сокурсника симпатий. Услышал то,чего не было, поддавшись испугу-панике-подсознанию-реакции-мыслям. — Твою мантию запросто отстирают эльфы, а вот остатки моего пролитого зелья уже не восстановить, — вздох в честь утраты вышел великолепно. Том не делал пауз, не давая ситуации провиснуть, а Слагхорну что-то вставить, оценив ситуацию с его колокольни. Её, если можно так сказать, четырнадцатилетний мальчик взял в свои руки. — Простое недоразумение, профессор. Не знаю, что Абраксасу послышалось от испуга, но мне ещё как минимум далеко до того, чтобы думать о посте старосты, — и звучит он спокойно, но искренне, словно бы: «Ну, да, он не заметил, я не заметил, котёл завалился, это неловко. Но всякое случается». — Спасибо за оценку моего потенциала, я не ожидал от тебя, — в своей неизменной манере ненадолго перевёл взгляд на слизеринца. Все летящие в него молнии словно бы ломались о невидимую стену, по крайней мере внешне в мальчике не вызывали никакого всплеска. — Преподаватели выделяют заслуги учеников, а не их личности. Ты и сам можешь постараться, если хочешь, чтобы тебя заметили, — между тем как бы намекая, что у него нет ни единого мотива озвучивать то, что сказал Малой, да и толкать всё того же Малфоя, уж тем более что-то на него разливая — тоже. Слизеринец сам себя поставил в неловкое положение: если бы сказал, что Реддл обиделся на него за неприятные слова про полукровку, сам бы словил замечание. — Всё будет убрано, профессор. Простите за шум, — всё также умело не передавая бразды владения над ситуацией кому бы то ни было. В доказательство своих слов Том достал палочку, направил её на пол и благодаря «Тергео» втянул в неё всё зелье, тоже самое проделав и со столом. Как поступить с мантией и без того понятно, Абраксас сам себе устроил подобную радость. — На всякий случай я впредь буду лучше закреплять котёл, чтобы он не падал от случайных столкновений.
[indent] И снова: Горацию нечего толком ответить, потому что Малфой обвинил, Том пояснил и исправил, показав это в правдоподобном свете (он задел, оно упало, испачкало, а злой умысел лишь показался, потому что вы сами знаете, кто по крови есть Реддл, профессор), никакого членовредительства. И словно бы в самом деле: это жидкости выливаются на Малфоя, а не он опрокидывает их. Сдавать сокурсника или нервничать, вызывая тем самым одну из желаемых (?) для Абраксаса реакцию, Том не стал. А урок всё равно закончился. [AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Пугливый? Недоразумение? Лестная оценка потенциала? За остриями пиковых ресниц виднелся юноша Нарцисс, влюблено глядящий в речное зеркало. И сейчас этот Нарцисс изнутри превращался в Горгону, таково свойство всех нарциссов. Он продолжал стоять в испачканной мантии, слушая сладкие речи Реддла. «Послышалось от испуга…». Потом походя задел его недостаточные амбиции. Может он считает, что лицо его – маска, может быть, кого-то он и обманет, но Абраксас видит его крохотное задыхающееся лицемерие, оно так и бьется за его ресницами. Он узнает его, потому что умеет так же. Ничтожный полукровный лизоблюд в очередной раз выстилается перед преподавателем, а болван Гораций только глазами хлопает.
[indent] Ему действительно везло. Он всегда хорошо умел перевоплощаться. Его очевидное самодовольство отделяет его от задуманной участи, и это злит. Это выводит не столько потому что он знает, что Малфой сам опрокинул котел, не потому что он выкрутился из ситуации, а потому что он сейчас видит его таким, видит гневное презрение в серых глазах, знает как тому хочется выхватить волшебную палочку, направить на него, видит губы, с которых желают срываться слова заклинаний, но упрямо поджимаются в тонкую линию. И Том просто стоит со своей проклятой невозмутимостью и самоуверенностью: "Старайся контролировать себя, дорогой Абраксас!". Малфой держит себя в руках. Только холод. Только язвительная усмешка. Наследный принц Малфоев не станет продолжать балаган, одного акта было достаточно, кривляния сверх меры уронят его достоинство. Всегда нужно знать, когда остановиться. Остановиться, чтобы продолжить после. В другое время и другом месте. Они еще не закончили. Массивная дверь кабинета захлопывается за ним как крышка гроба.
[indent] Под сводами тысячелетнего замка гулко раздаются шаги. Вечерний Хогвартс на этот раз, как ни удивительно, действительно засыпает. Нигде не шляется дурной параноидальный завхоз, никакие бестолковые ученики не пытаются тайком сбежать на свидание, и даже невозможные, нарушающие-все-и-всегда гриффиндорцы не блуждают по коридорам, затевая очередной беспредел. Изредка в дальних залах проносятся жемчужно-светящиеся силуэты призраков, но сегодня даже они исчезают прежде, чем успеваешь приблизиться или хотя бы рассмотреть, кто это. Привычная ночная атмосфера, как правило, такая успокаивающая. Шелковая рубашка Абраксаса Малфоя хороша для поединка, она не сковывает движения. И теперь он в чистой, выглаженной мантии. Абраксас до самого вечера думал и грезил лишь об одном. Отвлечь соперника изощренными оскорблениями, извернуться как кошка, ударить градом высококлассных заклятий, проскользнуть под рукой и попытаться удрать раньше, чем сбегутся зеваки или дежурный преподаватель. И пнуть оппонента напоследок острым носком своей туфли. Вот это было бы здорово.
[indent] Брутус начал обучать его заклинаниям, едва ему исполнилось пять. У него сохранилась его детская палочка, которую он и выдал для тренировок, пока у Абраксаса не было своей. Чужая палочка, конечно, капризничала, искрила и всячески проявляла свое недовольство другим хозяином, но постепенно они привыкли друг к другу. За время, оставшееся до школы, он успел хорошо овладеть такими простенькими заклинаниями как Люмос, Вингардиум Левиоса, Алохомора, Репаро, и Локомотор, сносно использовал Акцио и даже Экспеллиармус. Чтобы порадовать отца, втайне от него он старательно учил даже – Остолбеней и Петрификус Тоталус. Практиковаться приходилось преимущественно на Вергилии. Домовик страдал, но терпел. В этом была вся его жизнь.
[indent] Стоя в полутемном коридоре слизеринских подземелий, блондин молча подпирал собой каменистую прохладную стену и изредка поднимал глаза на дальний конец коридора, там где с минуты на минуту должна была промелькнуть фигура Тома, возвращавшегося из… библиотеки, кажется? Или что пробубнил тот щуплый зашуганный первокурсник, которого Малфой отправил проследить где сейчас находится звездочка всея Хогвартса. Ожидание не длилось долго. Заметив знакомый силуэт, вышагивающий по направлению к факультетской обители, Малфой прошел вперед и появился из-за спины Тома.
[indent] - Значит, так любишь, чтобы тебя замечали, Реддл? – насмешливый тон разошелся легким эхо, не позволяя себя игнорировать. - Поэтому вечно строишь из себя паиньку перед учителями? Интересно, от кого достался талант быть такой подстилкой – от твоей маггловской мамаши? Или может папаши? Ах да, прости, они же бросили тебя как никчемного сквиба. Странно, что еще находятся идиоты, которые считают тебя чистокровным… – Одна рука Абраксаса была спрятана за спиной, в ней он сейчас крепко сжимал палочку.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
Отредактировано Abraxas Malfoy (3 мая, 2017г. 12:18)
[indent] После произошедшего (так и не ставшего полноценным) инцидента на уроке зельеварения реакция Абраксаса оставалась лишь вопросом времени. Что, как вы помните, Тому играло исключительно на руку: гнев, гордость и необоснованная обида в купе порождают достаточную почву для того, чтобы живо среагировать на то, что (по импровизированному в секунду плану) может продемонстрировать Реддл. Среагировать так, чтобы последствия реакции нельзя было забрать назад или отмотать, а значит и следовать им впредь.
[indent] Найти подход к Абраксасу было не менее простым процессом, чем с Блэками. Те своеобразные и гордые, но их вычурность отличалась, потому как-то так повелось, что с Реддлом они в действительности по-настоящему и не конфликтовали вовсе. Не то чтобы вообще реально пересекались. И, казалось бы, с Малфоем могло бы случиться точно также, но... Но Малфой всегда оставался Малфоем. Том ещё молод и не слишком опытен, чтобы понимать весь смысл данной установки, но игнорировать слова ребят с факультета, данные из справочников и черты, приписываемые предкам Абраксаса, у Реддла не было. Их ему оставалось только использовать, задеть и получить шанс.
[indent] К сожалению, шанс даже слишком резкий: пока ещё у Тома имеются свои болевых точки, а вероятность того, что бездумно вспылит, присуща каждому, кто является человеком.
[indent] К плохому нужно быть готовым всегда, но не жить в выжидании. Приблизительно таким образом размышлял мальчик, предпочитая не терять времени даром. Абраксас-Абраксасом, а отказываться от самообразования Том не планировал не при каких условиях. Потому, собственно, благополучно доработал все уроки, сделал домашнее задание и, более ни к чему не привязываясь, засел в библиотеке уже для работы с тем, что ему интересно. Провозился там какое-то время, остался удовлетворён проведённым днем и, вернув книги на место, проследовал обратно в подземелья, направляясь к гостиную Слизерина.
[indent] Плохой шанс, но всё же шанс. Вот он, наступил. От шелеста мантии Реддл замер.
[indent] «Никто не смеет называть меня подстилкой, а мою мать магглом», — он щурится темноте впереди себя с сжимает кулаки под закрывающими руки практически полностью рукавами. Хочет сделать Малфою больно прямо сейчас; хочет заставить извиниться за свои слова, признать собственную неправоту. А после этого — вырвать ему язык. Никто не смеет говорить подобное о Наследнике Слизерина. Внутренне Том закипает, и если бы кто-то видел его глаза сейчас, то сама темнота показалась бы светлой, а Ад курортом. Этого желал Абраксас? У него получилось, Том разозлился по-настоящему. Впрочем, не терял самообладания. Он хотел получить шанс — вот, держите. Не в полной мере затерявшийся вреди гнева и обиды разум подсказал Реддлу, что ситуацией должно воспользоваться.
[indent] Малфой знал, что сокурсник силён, а потому действовал столь... гнусно. Осознание собственного превосходства в некотором смысле помогло удержать самообладание.
[indent] — Как невоспитанно заходить со спины, — после недолгого молчания процедил волшебник настолько сухо, мрачно и холодно, насколько только позволял голос в его возрасте. Он словно бы упускает нелицеприятные слова, как когда что-то произносится не соображающими, что несут, душевнобольными. Нет, Том не планирует взрываться в оправданиях и спорах; он отомстит иначе. В действиях. — Ты или глуп и труслив, или лишён всякого чувства самосохранения. Но нет, не последнее: иначе ты бы не действовал подобно крысе, — он тих, спокоен, не истерит, не плачет и не бьётся в припадках, как и подобало бы тому, кого способны зацепить слова. Как среагировал бы тот, кто действительно оказался волшебником случайно; как тот, кого можно будет задевать этим раз за разом, из раза в раз. Внешняя и внутренняя реакции Реддла кардинально разнятся и не совпадают. В его голосе лишь читается ядовитое предупреждение, оттягивание момента, холодная ярость и словно бы затерявшееся где-то между букв шипение, которого вроде как нет ни в озвученных буквах, ни в словах. Это ощущение необъяснимо исходит словно бы от самого Тома, стоящего спиной. — Впрочем, я готов помочь тебе исправиться и решить всё. Дуэль, Малфой, — он поворачивается и делает приглашающий жест, палочка из рукава оказывается в руке. — Прямо здесь и сейчас.
[indent] Волшебник знает, какое это нарушение правил. Значит, что им обоим достанется; знает, как уже сейчас способен покалечить Абраксаса, с огромным трудом держа себя в руках сейчас. Нет, он не станет вести себя как трусливая крыса или истеричный магглорождённый. Он наперекор воле аристократичного Малфоя будет держать лицо; это естественно для него. Это так естественно и присуще настоящим волшебникам, которым Том и являлся. Он показывает это своим поведением и подачей, а не прячась и поджидая в подземельях. Разве так делают исключительные маги вроде Малфоя? О, это прекрасное самоунижение платинового блондина, вызванное бурей внутри, завистью и нежеланием принимать факты. Интересно, понимал ли это сам Абраксас?
[indent] Том в боевой готовности и хочет видеть, что предпримет сокурсник, прежде чем тот потерпит положение.
Уже готов выставить щит от его заклинаний и ответить в три раза более опасным образом. [AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Серые глаза смотрели на него не мигая, бледные губы были сжаты в тонкую линию. Здесь каждый кирпич, каждая многовековая каменная плита с изумлением смотрела, как лицом к лицу стоят двое таких разных и таких похожих в своей внутренней эмоциональности напряженные до предела, невыносимые в сокрытии этих истинных яростных эмоций. Каждый прячет их в свой кокон – в подчеркнутую вежливую холодность как корочкой стылого льда, о которую так легко порезаться; в язвительную едкую насмешливость, что сочится через край отвратительная и притягательная в своей мерзости. Ему доставляет удовольствие смотреть за тем, как замирает, а потом оборачивается на него фигура впереди. Он смакует каждый миг того, как заостряются черты лица, как обостряются скулы, на которые вуалью находит тень, скрывая от глаз этот образец самообладания. Его слова как мелкое крошево льда хрустят так отчетливо и непоколебимо, что почти вызывают зависть. А потом сразу легкую досаду – ведь так хотелось посмотреть как кривится это личико напротив в испепеляющей ярости, как станет доказывать свою чистоту крови или вступаться за своих предков. Но Реддл лишил его этой радости, оставалось лишь смотреть, как холодным острием он запускал в него свои ответные фразы, чтобы те кольнули и проткнули до теплой сукровицы.
[indent] Упрек в невоспитанности заставил заполыхать румянец на его щеках, как будто это не Абраксас первым полез в провокацию и вообще на самом деле был невинным ангелом, только что плюхнувшимся задницей с облачка на перину. Он в кулаке сжимает за спиной палочку так сильно, что сводит пальцы. Но на таком же противоречивом контрасте вдруг его негромкий презрительный смех рассыпается по пустынному коридору серебряными бубенцами, ударяется об изукрашенные стены, чтобы потом беззвучно закатиться в темные углы.
[indent] - О, неужели наш сиротка решил нарушить школьные правила? – Когда он сдерживает гнев, он начинает чуть растягивать слова, говорит словно с ленцой, словно ему становится даже неохота одаривать хоть звуком своего оппонента. А внутри все переворачивается. Сравнение с крысой произнесённые с такой непрошибаемой миной и твердостью тона, придавили грудь Малфою могильной плитой злости и внезапно проснувшейся острой обидой. Стараясь скрыть свои чувства, с силой стиснул зубы, будто по всему телу пустили разряд тока. Он тоже не даст ему удовольствия увидеть свою уязвимость.
[indent] - Отлично. – Абраксас вновь исходит на свою проклятую самоуверенную ухмылку, она взрезает его лицо привычной высокомерной гримасой. - Вызов принят.
[indent] Тон блондина был насмешлив; и он лгал каждым словом. Гладкость палочки ластилась к пальцам, что сжимали ее за спиной.
[indent] - В твоем вонючем маггловском приюте, конечно, не учили правилам, но, так и быть, я преподам тебе урок. Для начала нужно поклониться дуэлянту. – Малфой сделал несколько шагов навстречу, и каждый его шаг сопровождался отчетливым глухим припечатыванием подошвы к полу, разносился легким эхо на пространство сводов коридора вокруг них. - Ну же, Реддл. Или ты не чтишь традиции?
[indent] Он знал, что такой отличник как Том непременно в курсе того, как проводятся магические дуэли. Наверняка, прочел об этом все что можно, запомнил и в голове прокрутил возможные вариации того, как он сразился бы, такой быстрый и бесстрашный. Но ведь Малфою невозможно не задеть походя. Невозможно не ткнуть еще куда-нибудь просто наугад, глядишь попадет где помягче и почувствительнее, невозможно не попытаться поддеть хоть мыском его лакированной туфли маску жесткой непоколебимой холодности первого слизеринского отличника и любимчика учителей.
[indent] Он смотрит на него, тонет во влажной глубине черных глаз, и начинает медленно делать простой кивок головы. Он делает это так медленно, с каким-то непередаваемым мучительным горделивым достоинством, через силу, и при этом глядит глаза в глаза, прямо и дерзко, не отрывая взора от него. И этот контакт для него важен.
[indent] - Экспеллиармус! – резко выкрикивает он, выбрасывая руку с палочкой вперед, по подлому нападая до соблюдения всяческих церемоний, а лишь прикрываясь ими как отвлекающим маневром. Малфой отшатывается в сторону, играя на скорости и мобильности, готовый в случае чего защититься, и вновь быстро взмахнул палочкой, под ее резкий стремительный росчерк атакуя соперника.
[indent] - Депульсо!
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
[indent] В каждом движении Абраксаса провокация. На неё хочется повестись, хочется вспылить, действительно хочется, потому что она в самом деле задевает что-то внутри Тома, но он воздерживается. Воздерживается потому, что желание и понимание того, что сокурсник ошибается, ещё больше. Да, он сирота. Да, он вырос в маггловском приюте. Да, он не знал о существовании магии до того самого момента, пока Альбус Дамблдор не переступил порог приюта. Однако Том всегда являлся волшебником; он всегда понимал то, что отличался от других. Что мог больше. Что не болен. Что виноваты окружающие, а не он сам. Его предала мать, повязавшись с магглом (как же он злится и обижен на неё за это!), но оно не отменяло того, что та была волшебницей с чистейшей кровью, которой мог бы позавидовать даже Малфой. Том ценил эту кровь, Том понимал её вес даже несмотря на то, что она оказалась разбавлена. Том знал, что он не хуже остальных, что ничуть не хуже Абраксаса. И именно поэтому не вёлся на его провокации, сгорая исключительно изнутри. Нет, сейчас и потом, Реддл всегда будет вести себя так, как и подобает истинному магу. Это поведение сокурсника в очередной раз наталкивает Тома на мысль об этом. Малфой ещё поймёт, насколько ошибается, насколько ужасные слова сказал. Ещё пожалеет о них, извинится. Никогда не станет повторять. Но для этого Реддлу нужно показать ему. И не вестись на уколы, сохранять лицо. Для него, для себя. Как и подобает Наследнику.
[indent] Он не говорит ни слова. Он молчит. Он держится, делая отточенные движения. Не ведётся. Лишь смотрит на Абраксаса своими тёмными глазами. Жарит изнутри, но для Малфоя в них холод и вязкая злость. Он не заслужил видеть огонь внутри Наследника сейчас. Только крупицы, искорки. Пускай оба и понимают, что вскипают изнутри, но Том, в отличие от сокурсника, не будет кормить его реакциями.
[indent] Ждал ли мальчик честности от блондина? Право слово, совершенно глупое ожидание после крысиного и недостойного в какой-то мере поведения Малфоя, на подобную роскошь Том не рассчитывал, потому держал палочку наготове, дабы мгновенно среагировать. Абраксас поджидал, Абраксас бросал низкие слова, Абраксас зашёл со спины. Нет — это приглашение, все эти слова — лишь необходимая часть ритуала. Не дуэль, но последующее подтверждения того, насколько достойно поведение Наследника; насколько Малфой проигрывает, по сути опуская свои же слова прямо во время ритуала приглашении. Ритуала, выработанного самими волшебниками; традиция, норма, часть волшебного этикета. Малфой, наследник древнего рода, сам того не понимая его нарушил. Настолько ли сильна его гордость, обида, зависть и незнание? Том тешится этой мыслью, но какой-то глубинной частью себя сетует на то, что образцовый Абраксас поступает совсем не образцово. И это злит его ещё больше: окажись Реддл на месте Малфоя, то вёл бы себя иначе, не допускал бы подобного. Но он им не был.
[indent] И это неверие Тома не подводит.
[indent] — Рефлекто! Протего! Фурункулюс, — он заготовлено отзеркаливает (это непростое заклинание, которому ему пришлось учиться самостоятельно: в программе оно изучалось гораздо позже) Экспеллиармус и защищается от Депульсо, что отлетает в сторону. Запускает в Абраксаса ответное заклинание нарывов, но не оно служит его целью. Малфой должен занять себя. — Эварте статум! — а вот это и была цель.
[AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Адреналин, в юной жизни еще непознанный, приятно вступал в свои права, заставляя ноги наливаться тяжелой силой, превращая каждый пучок внешне неказистых мышц в готовую сорваться пружину. Представлял ли Реддл, как угадал, как близко это было Малфою – стремительный взлет на грани фола и горящая злостью грудина, ненасытная - до недоступных опасных удовольствий прежде – запретные дуэли в темных подземелий, сладкая месть, расправа, вспышки заклинаний под язвительный яд оскорблений. Гнилая изнаночка растущего аристократизма. С возрастом, конечно, все приестся, набьется рука и осознание кому и как можно, а кому не стоит и лучше нанести удар подлостью с лицом его высокоблагородия так, чтоб оппонент мог только смутно догадываться кто разворотил подляну. И, хотя у главных лиц сейчас конфликт вступил в фазу своего апогея, картина негласно обретала концепцию и перспективу.
[indent] Мгновение – он видит направленную на себя палочку, ее резкий росчерк. Заклинание оказывается достойно отбито, оно не приходится в цель, лишь первой вспышкой проливаясь в молоко. Пожелание нарывов отражается ответными щитовыми, Реддл не один хорошо владеет ими. Малфоя мысленно корежит от представления, что было бы, слови он проклятый фурункулюс, - вандализм на чистое произведение искусства – его облик. Уродства не терпел, маску на своем лице он будет носить, сверкая в прорезях стальным взглядом, после тридцати, и по совсем иным причинам. А сейчас праведное возмущение истинного Нарцисса выплескивается в звонком:
[indent] - Остолбеней!
[indent] Удар. И тут твердость пола предает его. Это как смачно получить поддых, захлебнувшись на глотке воздуха. Кувырок. Он даже не сразу понимает что произошло. Его швыряет об пол как тряпичную куклу, он ударяется виском, зарабатывая ссадину. Так сладко кружится голова, а внутри всё загорается адской болью, словно всё нутро измолотило в мясорубке, потому что дышать почти невозможно, и волнение забивает дыхательные пути. Бесцветный пол и стены так контрастируют с цветами, распластанными по полу – алый – цвет крови от содранной кожи на его лице, черный – цвет мантии, что вздулась мятежным парусом, когда отбросило, белоснежный – его шевелюра и оттенок кожи, и замирающий холодный-серый - оттенок яростных глаз. Палитра могла бы привести в восторг иного эстета, заставляя задуматься, что это идеально и правильно, и тело это только и создано, чтобы являть собой такую эстетичную энергетику, превращая в элемент больного перфоманса…Но это не длится долго. Это стремительное мгновение и только.
[indent] Абраксас ставит ладони на холодный пол, поскрёбывает шершавое пальцами, собирая под аккуратно остриженные ногти грязь. Он поднимает голову. Сквозь свисающие мышиные прядки исподлобья вперед смотрят глаза полные противоречивых чувств – это ненависть и удивление, и снова ненависть.
[indent] - Серпенсортиа! - Во рту пересохло, и голос звучал глухо и жадно, так что Абраксас едва мог себя узнать. Палочка нервно подрагивала в руке, но он перехватил ее крепче, направляя на противника.
[indent] Она так хороша и изящна. Настоящая красавица. Сколько грации, сколько красоты в каждом ее плавном изгибе. Это хладнокровная животная поэзия. В свете настенных факелов ее чешуя блестит подобно роскошному наряду, она царапает чешуйками пол, вскидывает миниатюрную плоскую голову и шипит, нашёптывает агрессивно на того, на кого была выпущена. Глоток вязкой слюны прокатывается по горлу, а вместе с ним змея соскальзывает к Реддлу, сворачиваясь в кольца бесконечности. Она шипит на него и извивается, обещая оплетать его кости, сдавливать тугими кольцами, пророча очередной перелом. Она подползала в сторону Тома, собираясь для резкого броска на него. Змея, выпущенная Абраксасом заклинанием, была подобно ему самому - одновременно длинной, угрожающе шипящей и скользко изворотливой. И она желала ужалить.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
[indent] Малфой молодец. Малфой умница. Малфой действует настолько идеально, насколько требовалось Реддлу. О столь правильной и последовательной реакции сокурсника Том мог только мечтать, до конца и не веря, что ситуация в самом деле может сложиться так, что ему повезёт, что блондин сам по итогу лишит себя выбора, поторопит события. И даже если по итогу поведение Малфоя в целом предсказать более чем реально, настолько благоприятного сценария в обязательном порядке Том не искал. А он нашёлся.
[indent] Щит срабатывает безукоризненно, но это совершенно не то, на что стоит обращать внимание. Змея. Символ, знак, знамя, клише. Здесь и сейчас, в подвалах, освящаемых разве что не гаснущим огнём факелов, среди старины и отсутствия картин. Ученики в чёрно-зелёных мантиях, на их лица падают густые тени. И Абраксас Малфой на этом старом полу, даже более древнем, чем его родословная. В молчаливой ярости. И Том, стоящий ровно, прямо, гордо. В молчаливой ярости. Сокурсник проиграл этот вызов, все части картины склеились воедино, мгновение, другое и случится нечто великолепное. Историческое. То, чего ещё не посчастливилось увидеть (или хотя бы услышать) древнейшему полу, по которому когда-то ступал Сам Салазар Слизерин, а после него, несколько веков спустя, и первые Малфои. Кстати, если вы ещё не заметили, то посмотрите: картина великолепна чуть больше чем полностью. И даже если поза Малфоя и его падение — лишь случайность, технический результат от полученного заклинания, то Реддл ловил каждую секунду. Радовался, насыщался, купался в гордости и тщеславии.Он — Абраксас Малфой — тот, кто только что назвал его маггловским сиротой, неумёхой, оскорбил родителей — сейчас на полу, грациозно и неустанно излучает себя самого и ярость в окружающее пространство. Всё оно — из-за Реддла; в честь Реддла; для Реддла. Великолепно.
[indent] А потом змея, стоит вернуться к змее. Что может быть более гармоничным, чем змея? Их общий символ; символ, собравший на одном факультете, под общим знаменем, под общие выдающиеся качества, присущие каждому слизеринцу. Что может быть правильнее в подвале серебряно-зелёных, чем напускать одну змею, материальную, на другую змею, фигуральную? Что может быть прекраснее того, что её выпустил поверженный Абраксас, словно бы переключившийся сейчас из одной формы в другую, в змею, в своё продолжение? Подчинение. Только подчинение и послушание этой красивой гибкой твари с переливающейся чешуей, подобно светлым волосам Малфоя, также склонными в отражению света. Сначала её, затем и её создателя. Улавливаете символику? Змеиное гнездо полно гадюк, готовых ужалить, но их всех объединяет защита этого самого гнезда. Они все, находясь вместе, будут исходить к наиболее сильной гадюке, чья кожа окажется гораздо более толстой, чем у остальных, чтобы не бояться их укусов и яда. Так и Том Реддл, наследник Салазара Слизерина. Он пришёл на своё законное место, в своё гнездо. Чтобы объединить всех змей. Сначала собрать их по-одиночке, по отдельности, а затем сплотить, взяв под свой надзор.
[indent] Именно поэтому змея его не пугает. Она вообще может быть запросто испепелена, словно бы и вовсе её не было. Но Том не сжигает её. Он выжидает. Эта тварь в сравнении с той змеёй, что засела у него внутри — лишь жалкий уж. Мальчик ждёт, пока земноводное подползёт максимально близко, займёт угрожающую позицию, будет готово напасть. Для того ждёт, чтобы...
[indent] — Хащ-щщ-с-суми-и, — змея замирает. Кажется, замирают и подвалы, ошарашенные тем, что вновь услышали эти звуки. Точно ли они? — С-суми-подож-ж-жещи-иа, — взгляд Тома не мигает. Его глаза оттеняются, он словно бы есть единый подсвечиваемый контур; только животное блестит и переливается, застыв перед этим контуром. — Сфоукощ-щ-щь, — земноводное прогибаешься к земле. У Наследника есть идеальная возможность, чтобы испепелить её. Но он этого не делает. Только ступает на шаг, а затем на ещё один к змее, садится на корточки и протягивает к ней руку, из тени мимолётно покосившись на Абраксаса с лёгкой ухмылкой, которая, меж тем, выражала всё тщеславие, гордость и самолюбование в мире. Конкуренция, Абраксас? Нет. Ты теперь другая категория.
[indent] Змея между тем послушно заползает на протянутую руку, перебирается на шею и плечи, пока хвост её обвивает конечность. Палочку Реддл всё это время не убирает, сохраняя настороженность. С Малфоем пока не закончили до конца, потому до тех самых пор, пока точка не будет поставлена, Наследник продолжит оставаться наготове. [AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Всегда любил живых магических тварей. Может за возможность приручать и властвовать над ними. Может, потому что в каком-то роде считал их лучше большинства магов (не говоря уж о магглах, отношение к коим приравнивалось как к грязи из под ногтей). Живые твари искренние и не лицемерят. Они податливые. С ними можно разговаривать, они мыслят и чувствуют. Если они полюбят тебя – знаешь об этом, если возненавидят – в общем то, тоже. Это все звучит до жути сентиментально, но Абраксас никогда не копался в себе на счет того, почему он с детства любил всяких магических зверушек, самокопание претило его натуре, он спокойно перешагивал через подобное, попросту спокойно принимая собственные вкусовые завихрения. В конце концов, у всех свои причуды.
[indent] Но что он мог осознать и принять с трудом, так это вид своего соперника, совершенно не испуганного видом ползущей к нему змеи. Тот даже как будто… обрадовался? Да нет, глупость какая. Он должен испугаться. Он должен замереть на месте или отступать назад. Он должен сдаться! Но он… он…
[indent] - Что… Что ты делаешь… Это… Это парселтанг? Ты змееуст? Но это… невозможно.
[indent] Он хочет крикнуть – глупая, укуси его! Задуши его! Но он не кричит об этом. Зрелище того, как повиновалась змея, сшибало с толку похлеще недавних заклинаний. Абраксас был потрясен и зачарован одновременно. Чешуйчатая красавица прислушалась и передумала жалить, вместо этого она юркнула к нему так послушно и нежно, принимаясь ласкать его руки своими медленными и величавыми движениями. Темная блестящая кожа своей гладкостью овивала руки Тома, поднимаясь по ним, проскальзывая так легко, словно проделывала это каждодневным ритуалом. И Абраксас ловил себя на невозможном, - ему вдруг кажется, что змея очень идет Реддлу, как подходят человеку вещи или предметы. Они вдвоем кажутся ему поразительно гармоничными относительно друг друга. И это его ошеломляет. Это заставляет впасть в какой-то необъяснимый ступор, при котором он, Абраксас Малфой, наследник рода и все такое, стоит столбом посреди коридора и едва ли не влюблено любуется за тем, как змеиные кольца выписывают собой узоры на теле сокурсника. И как будто хочется снова услышать это шипение из его уст, нестерпимо хочется, чтобы он повторил вновь эту музыку, послушать еще раз, как она льется искрящимся потоком.
[indent] В свою очередь, пока длился культурный шок и ступор Малфоя, Том увлеченный фокусом со змеей стоял так спокойно, кажется больше не собираясь оглушать очередной боевой вспышкой, и Абраксас не мог этого не заметить. Он начинает по шагу приближаться к нему, но в его движениях нет той затаенной угрозы, какая могла быть еще совсем недавно. Он движется медленно и излучает собой… заинтересованность. Практически неприкрытую. Остановившись перед ним, Абраксас замирает. Он не смотрит ему в глаза. Он пока не готов еще к этому. И не упоминает всуе про Салазара Слизерина и его таланты, связывая двух личностей сквозь поколения, об этом чуть позже. Его куда больше интересует рожденная его заклинанием змея, что спокойно извивается по плечу Реддла. Малфой словно прикованный не может оторваться от этого. Он смотрит и впитывает каждой порой кожи, сетчаткой глаза, каждым вдохом ту неизъяснимую красоту и послушание, на которое исходит тварь, что еще минуту должна была испускать яд в трепещущее тело. Блондин не смело поднимает руку, но не ту, в которой держит палочку, а вторую, в которой нет ничего, и осторожно тянет ее пресмыкающейся красавице.
[indent] - Как ты это делаешь? – тихо, больше его голос не разносится эхом, его слышат только мальчик со змеей. – Скажи… Скажи ей, что она очень красивая. – Он переходит почти на шепот. Завороженный плавностью, грацией и податливостью гибкого тела, сбитый с толку совершенной невероятностью только что увиденного, он становится чутким к восприятию окружающего мира и едва ли не задерживает дыхание, когда хочет дотронуться, но не успевает. Со стороны раздается топот частых шагов, и звук этот приближался. С того коридора, где еще недавно подкарауливал свою жертву Малфой, к ним торопился профессор Дамблдор, их учитель трансфигурации. Как дежурный преподаватель он явно спешил на крики, которые раздавались от одного из закутков подземелий и смутно напоминали собой выкрики заклинаний. В Хогвартсе такое хулиганство было уже давно не ново, но не переставало являть собой нарушение правил. Абраксас быстро спрятал палочку в рукав и встал полубоком, чтоб разодранный в кровь висок укромно спрятался в светотени коридора. А еще он надеялся, что юркое змеиное тельце спряталось сейчас где-нибудь в рукаве или за шиворотом мантии Тома.
[indent] - Реддл? Малфой? – голос профессора выдает удивление, кто бы мог представить в нарушителях двух слизеринских знаменитостей – умника и красавца. - Что здесь происходит?
[indent] - Ничего, профессор, все в порядке. Мы засиделись в библиотеке за написанием эссе для вас к следующему уроку и теперь возвращаемся в нашу гостиную. - И он выдавливает на своем лице подкупающую улыбку шаловливого ребенка, который, конечно, не верит в наказание, но абсолютно уверен в том, что преподаватель обожает его сахарные ямочки – из этого он не вырастет никогда. И сейчас либо это в самом деле действует, либо их репутация играет свою роль, заставляя профессора хоть и смотреть своим проницательным взглядом с подозрением, но для видимости дать поблажку обоим, лишь бы только с миром убрались из коридора и не подкидывали проблем дежурству. В конце концов, никаких видимых последствий воздействия магии на них не видно. Он недовольно хмурится и выговаривает обоим для профилактики:
[indent] - Выполнение домашнего задания даже по моему предмету не должно быть оправданием для нарушения распорядка. Отправляйтесь в свои комнаты.
[indent] - Да, сэр, - безмятежно отзывается Малфой. Им вновь придется сменить место, но уже не тему.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
Отредактировано Abraxas Malfoy (22 мая, 2017г. 06:04)
[indent] С другой стороны. Наконец-то Абраксас показал себя с другой стороны. Искренней, глубокой и куда более содержательной, чем демонстрировал это всегда. Великолепно. Том, значит, правильно ухватил момент, правильно вычислил реакцию на свои действия, правильно ранее задевал сокурсника спокойствием и показательностью.
[indent] Малфой конечно же не верит своим ушам, но нападать не спешит. Он переключается на удивление, на попытку убедиться, что ему не кажется. На изучение, на, Том не может говорить точно, любование? И во всём этом в блондине проглядывает что-то... действительно аристократичное, величавое. Как это бывает у ценителей, увидевших что-то, что они понимают, что-то настолько редкое, что само по себе ценное. Что-то, что, зная цену, принимают с открытым ртом, ухватывая каждую деталь открывающейся картины.
[indent] — Невозможное возможно, Абраксас. Подумай сам, как, — он косится на свою руку, обвитую змеиным хвостом, а затем на Малфоя. Всё так естественно. Всё так величало. Все так совпадает по виду и содержанию. О, сокурснику только предстоит узнать, несколько. Шоковая терапия, помесь восторга со стыдом, зависти не обладания и триумфа нахождения. Реддл отследит каждую эмоцию, насытится ей, запомнит и впитает, взамен делясь своим сдержанным, а оттого на грани извращённой вычурности величием. Том знает, что Малой будет воспринимать это правильно, отнесётся к этому правильно; потому, что уже пялится сейчас на змею поверх тёмной мантии с восторгом, как завороженный. А Том смотрит на него, изучает, наблюдает. То, что кипело внутри, начинает булькать, как случается с вязкими материалами, когда под ними убирают огонь. Пузырьки булькают, надуваются, лопаются, но уже нет ни пены, ни испарений, чтобы содержимое ёмкости убежало.
[indent] Змея не нападает на своего создателя, но при других условиях и ластиться не стала бы, являясь в первую очередь змеёй, и только во вторую — творением. Голова земноводного животного чуть изгибается, а глаза смотрят прямо на блондина. Подобные стекляшкам, они отражают освещение факелов и, если присмотреться, самую малость — Абраксаса. Том же никуда сокурсника не торопит, и сам не спешит, да и от змеи пока не избавляется. Он сделает это чуть позже за ненадобностью: эти твари вызываются для дуэли, для устрашения, может символики, но не для того, чтобы быть домашними питомцами. Если, конечно, Малой не впечатался настолько, чтобы каким-то образом забрать змею домой, в исторический знак того, то именно это земноводное открыло тайну, стало первым и знаковым. Если, конечно, белобрысый достаточно безумный, чтобы хотя бы подумать о подобном. У Реддла вот, как значится, с безумием всё порядке, как и с тормозами.
[indent] — Скажу.
[indent] И он в самом деле собирался сказать, только вот нарушение тишины, помимо этих двоих, заставило заткнуться, даже не начав толком говорить (понтоваться? делиться прекрасным? проводить наглядную демонстрацию: вызывать доверие? подчеркнуть все варианты). Мальчик торопливо уменьшает змею и пихает её в рукав, точно также, как и палочку. Его лицо не меняется ни на йоту, словно бы, как и 23\24 7 дней в неделю оно вовсе мертво, не выражая ничего достаточного, чтобы оно называлось эмоцией. Между тем удивительно: и вот уже Абраксас не желает подставлять ненавистного выскочку из магглвоского приюта. Малффой мог бы сказать, что Реддл его обидел и пугает змеёй; да много чего ещё мог бы сказать, благо, фантазия у него та ещё в своей изобретательности гадостей, но он этого не сделал.
[indent] На Альбуса Том реагирует так, как ему и подобает: словно бы ничего не случилось. Неловко, что они задержались; неловко, что их застали. Но это, правда, всё. Ничего более. Наследник ничего не говорит, ничего не подтверждает, ничего не отрицает, ничего не дополняет. Малфой сказал всё правильно: они просто задержались в библиотеке, за что им, конечно же, стыдно и что, опять-таки, они уже спешат исправить, будучи в подземельях. Весь спокойный вид Реддла подтверждает каждое сказанное Абраксасом слова, потому пробирающий взгляд профессора может разве что разбиться о стену под названием Том-сиротка-Наследник.
[indent] — Простите, что помешали вам. Спокойной ночи, профессор, — только и отзывается Реддл в выдержанной манере чётко, но не наляписто громко. Он повернулся так, чтобы Абраксасу не пришлось красоваться ссадиной, и двинулся, в самом деле, по направлению к гостиной. Мальчики скрылись за одним углом, затем за другим. Не похоже, чтобы Дамблдор следовал за ними. Что же, хорошо. Репутация обоих сыграла на руку. Ребята пошли немногим дальше гостиной.
[indent] Том отварил одну из запертых дверей пустого подземельного кабинета, наложив чары тишины, чтобы ни звуков, ни их самих не было слышно, а после закрыл дверь, когда они казались в не слишком большом помещении, заставленным несколькими столами, стульями, ковром и целой охапкой факелов, мирно сложенных у стены.
[indent] Молча выпустив из рукава мини-ужика, мальчик устроил его себе на руку, увеличив до обратного размера полноценной змеи. В воздух он выпустил световой шар, осветивший им кабинет.
[indent] — Су-уш-ш-о-нмару-с-с молнс-с-о, — прошипел он земноводному животному, и негромкое шипение раздалось в ответ. Малфоя, казалось, змея вовсе не замечала, будучи в шоке и подчинении от того, что с ней разговаривает человек. Хотя, с другой стороны, и для змеи, и для Наследника оно было чем-то совершенно нормальным и естественным. — Она говорит, что и без того знает о своей красоте.
[AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] В этом замке ничто не меняется. В однообразных мрачных закоулках теряется счет времени. В подземельях всегда прохладно и сумрачно. В летний зной здесь невероятно хорошо. Вечерами эти коридоры могут приобретать особо мрачное очарование декаданса. Такого не понять гриффиндорским придуркам, такое могут оценить только те, у кого в крови и характере любование темной эстетикой, кто чувствуют ее красоту, знают ей цену. Шагая сейчас по их подвальному крылу, Малфой осознавал это и ему это нравилось, почти отвлекало от того сумбура мыслей, которые растрепались в его голове за считанные минуты. После того как их застукал Дамблдор, Абраксас замолчал. Он двинулся прочь с места дуэли и не удивился, когда они с Томом прошли мимо прохода в гостиную.
[indent] В кабинете, где они заперлись, было темно, как в желудке у дементора. Пока Реддл возился с запираем двери и заглушающими чарами, Малфой прошел вглубь, поднялся на ступеньку преподавательской кафедры и уселся на стол, свесив ноги вниз. Обычная мальчишеская шалость в отсутствии регулятора правил. Он почти привык к тьме, когда Том осветил комнату световым шаром. Магический свет сферы размывает его черты, придавая несвойственную им мягкость. Он осторожно дотрагивается до виска. Кожу чуть пощипывает и тянет, но он не морщится. Подносит руку к лицу, пытается разглядеть мерцание собственной крови в потьмах, но ничего не может различить. Он совсем не привык к физической боли, он еще ничего не знает о ней, но пока она кажется ему не слишком и страшной. Было бы грубо и бездарно накормить его ей сразу и выпить залпом. Он пока юн, изнежен тепличными условиями родового поместья и заботой своей матушки, слишком изысканен и тонок и, кажется, одно резкое движение – и Абраксас будет сломан, измят и разбит, как хрупкая дорогая игрушка. Но это впечатление обманчиво, как и весь его образ.
[indent] Во взгляде серых глаз вновь появляется поволока заинтересованности, когда Том достает змею и придает ей первоначальную форму. Абраксас с интересом следит за ней, когда сокурсник вновь начинает издавать странные шипящие и свистящие звуки – выполняет его просьбу. Блондин уже не пялится на него обескуражено, но по-прежнему чувствует, как будто каждая змеящаяся согласная заползает ему лично под кожу, в мозг и за клетку ребер, сдавливая изнутри так приятно. Слова Тома вызывают на его лице легкую тень улыбки. Он вдруг понимает, что сказал бы то же самое, что и змея.
[indent] - Ты давно знаешь о своей способности?
[indent] Ему очень хочется взять ее на руки, но он сидит с прямой спиной и даже не шелохнется. Он знает, что этой способностью обладал Салазар, величайший из хогвартской четверки. Он знает, что Том в курсе, и не считает нужным озвучивать очевидное. На плечи ложится невыносимое бремя ответственности, и все-таки он делает это, потому что у него нет выбора. Одно неверное движение, одна оплошность, один просчет в помыслах – всему виной юность, нетерпение и ненависть – и вся жизнь в одночасье меняется. Но он не выглядит униженным. Он выглядит… настороженным. Как будто ожидает подвоха от Тома, того момента, когда он осклабится в издевке и станет зло подтрунивать над ним, мол, хорош потомок рода, увидел змейку и растаял как девица, где твоя язвительность, где опрокинутые котлы, это официальное признание поражения, а? Но Том так не делает. А Малфой бы наверняка продолжил изощренную травлю, будь на его месте. В этом и разница между ними и разница мотивации каждого в этот момент жизни. Они каждый на своем месте, и все происходит, как и должно. Настороженность Малфоя заставляет его обходить острые углы. Виться вокруг них ужом, стараясь не задеть. Он не хочет говорить о своем недавнем поведении, объяснять его и избегает этого. Как впрочем не приносит своих извинений за нанесенные оскорбления. О них он тоже молчит, оставляя в прошедшем времени за плечами. Малфоя еще не научили как следует просить прощения, он пока лишь присматривается, наблюдает за гибкостью и послушанием, любуется ими, но не пробует овладеть в полной мере. Корона из гордыни держится слишком крепко на белобрысой макушке, вдруг еще начнет сползать. Не так быстро. Не так скоро.
[indent] - Я читал, что парселтангу можно научиться, - взгляд Реддла напротив поражает темной бездонностью… темные-темные непроницаемые туннели. - Это будет не то же, что у Салазара Слизерина или… - замялся чуть, неохотно и чуть тише добавляя, - … у тебя… но может получиться, если постараться. – Полумрак окутывает его льняные волосы, и он проводит по ним ладонью назад, но это не уже совсем не осознанная попытка покрасоваться, Абраксас сам не понимает, что он немного нервничает: таится внутри боязнь быть обсмеянным, отвергнутым, униженным. - Научишь?
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
[indent] Интересный, конечно, Абраксас сам по себе. Не то чтобы у Тома получится вот так сразу подобрать нужные слова для его описания. Он, вроде как, и синоним слова воспитание, но при этом некоторые выпады выставляли его в совершенно ином свете, чего Малфой, похоже, даже не замечал. Или считал, что ему можно не замечать при определённых условиях. Он словно бы неосознанно искал приключений и проверял окружающих на прочность, чтобы решить: трогать, не трогать, опасаться, игнорировать, высмеивать. Точно также и сделал это с Томом, но по итогу напоролся на то, чего в его систему ранее занесено не было; тот вариант, что в последствии перевернул её всю с ног на голову. И, увидев реакцию, изменил собственную риторику, как и полагается, когда встречается достойная или превосходящая ответка.
[indent] — Можно научиться воспроизводить какие-то звуки или слова, но это не сделает тебя змееустом. Точно также, как и не поможет понимать змей, — сейчас Реддл улавливает, что с Абраксасом нужно быть осторожным. Он... он очень просто задевается, как показала реакция мальчика на поведение сокурсника. Это значило, что его стоит не оскорблять и унижать, а искать иной подход. Уважать и не давать спуску одновременно; наглядно подчёркивать, но и не загонять в слишком узкие для потенциала Малфоя рамки. Как именно Том пока сформулировать не мог, будучи всё же ребёнком, но что-то подобное определённо улавливал и подсознательно понимал, в каком направлении двигаться. Ведь каждый из них понимал, верно? Всё собралось, встало на свои места. Лишь выкопать более глубокий фундамент, чтобы тот стал прочен и недвижим. — Парселтанг — это дар, который передается из поколения в поколение и никак иначе. Я владею им с самого рождения, — пока Том не закидывает громких слов про Салазара Слизерина, не звучит пафосно. Он лишь подчёркивает: да, знает, что значит бытие змееустом; да, Малфой, именно то самое и знает; да, Малфой, это есть избранность, а не то, что может освоить любой желающий; да, Малфой, понимай всё правильно.
[indent] Сокурсник держится осторожнее. Даже внешнее осторожнее, чем Том. Он словно бы с одной стороны принимает ситуацию полностью, но с другой — ещё не до конца знает, как с этим быть дальше, как правильно реагировать и какое поведение выбирать. Он смакует, присматривается, ищет место внутри себя и демонстрацию внешнюю. Зато Реддл имеет представление о том, как дальше. Потому что уже видел это на других. Вы помните: планирование, цели, случай со вполне себе конкретной задачей. И вот оно.
[indent] — Хочешь подержать её? — вместо всего остального выдаёт Реддл, не вдаваясь в подробности и не переходя на личности. Не меняется в лице, не меняется в глазах, не меняется в голосе. От змеи всё равно предстоит избавиться, поскольку здесь ей не место и она в принципе не полноценное животное. Абраксас тоже должен это знать, тоже должен понимать. Просто пока рано озвучивать и реализовывать этот самый момент; точно также как Реддлу рано озвучивать Его имя вслух.
[indent] Том весь сливается с темнотой, и лишь его бледная кожа со змеёй выделяются в этой черноте; зато Абраксас — полная противоположность: он словно бы животное, что находилось на Реддле. Такой же светлый, переливающийся,о тражающий. Только если глаза Тома есть тьма, бесконечно глубокая яма и чёрная дыра, поглощающая и затягивающая, то светлые глаза Малфоя как бы наоборот теряются, отражая окружающий мир, защитно отзеркаливая, но не пропуская ни внутрь, не стремящиеся протиснуться в чужую суть. Принимающие, отражающие; Реддла — проникающие, поглощающие. [AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
[indent] Иной раз судьба дает шансы легко и просто раскрывая возможности, словно веер карт на уроке прорицаний. Тяни любую, и Мерлин знает к чему это приведет, может сорвешь знатный куш, а может все станет только хуже и последние двери захлопнутся с таким знатным гулом, что задребезжат оконные стекла, земля содрогнется, предвещая конец света. Абраксас не верил в судьбу, но полагаться на случайности не мог, не позволял какому-то случаю вести себя по жизни никчемными тайными знаками. Ему всегда хотелось думать, что он сам выбирал свою дорогу и в планы его не входило тратить на всякую ерунду времени больше чем на то было желание. Когда-то это обязательно выльется в максималистское желание не идти по стопам отца, а заняться тем, что нравилось и доказать всему магическому миру свою самостоятельность. А пока лишь не доверялось подспудным инстинктам и фатализму судеб на примере школьных стычек, до этого еще было далеко. Прямо сейчас он просто ступал по наитию, в ладах с собой, со своими внутренними установками и устремлениями.
[indent] Это было просто. Куда проще, чем не цепляться вниманием за мелкие случайные фразы, которые могли показаться преувеличенно многозначительными. Ситуация вроде бы перестала быть острой, сгладилась углами, а все равно «из поколения в поколение» шкрябало слух отсылая к недавним дерзким оскорблениям родителей. Это что-то непонятное, чему сложно дать определение. Не угрызения совести в полной мере, не чистосердечное раскаяние разбитое о гордыню, а что-то такое неясное, Малфоевское, замешанное на симбиозе всего диапазона чувств этой с младых ногтей сложной натуры. Абраксас тонко чувствует, как по касательной задеваются эти темы, но молчит об этом. Он не может извиниться открытым текстом, это раздавит его не по годам выращенное эго или попросту рванет его на новый виток конфликта, который своим умом он уже не желал. Малфой мог не понимать что чувствует, но всегда различал оттенки того чего он хочет, а чего нет. Подержать змею? Конечно, хочет. Это соблазняет его последние пять минут, фоном занимает мысли, а Том будто их читает как рецепт зелий – лаконичный и конкретный.
[indent] Когда Реддл делает к нему шаг навстречу, когда надевает ему на плечи змею, Абраксаса окутывает теплой живой тяжестью, что он замирает. Сокровенное крещение. Сакральное причастие. Таинство посвящения. Уроборос. И еще много чего можно приплести для сравнения, но не передать странную знаковость момента, его символичность до последней секунды. Лоснящееся тело покорно и медленно начинает виться по телу Малфоя – по рукам, по плечам, маленькая плоская змеиная головка поднимается вверх, заглядывая на его лицо своими чарующими глазами-бусинками.
[indent] - На фамильном гербе Малфоев тоже есть змеи. – Зачем-то говорит он, может невпопад и тихо, зато уверенно, просто чтобы не молчать как дурак пока смотрит в бездонные змеиные глазищи и чувствуя взгляд таких же на себе - Тома. - В самом верху одна сплетается с другой. И два дракона справа и слева смотрят друг на друга.
[indent] Пресмыкается теплотой, ползет медленно и лениво, гипнотизируя своей пластикой и обвивая собой. Она что-то шипит на него, из приоткрытой пасти дразнящее высовывается раздвоенный язык, и блондин поднимает вопросительный взгляд на Реддла как на переводчика. А потом сам аккуратно снимает ее с себя. Обхватывает поудобнее, отнимает из-за собственного загривка и бережно, почти любовно складывает на стол. Змеями не рождаются, ими становятся, перерождаясь. Змей как отражение сути человека, его тёмной стороны, самой его природы.
[indent] - Ты здорово выкрутился сегодня на зельях. – Малфой достает палочку, которую он припрятал, когда на них нарвался дежурный, но на этот раз он спокойно наставляет ее на чешуйчатую подружку – его собственное творение, оружие, приманку. Шепот заклинания как будто случайно и между делом. Змейка на глазах истлела, после себя не оставила ничего кроме воспоминаний. Прошлое уже полно такими: ушедшими мгновениями, картинками, неоконченными предложениями, перебитой самооценкой, предубеждением, недооцененными вещами, которые лучше бы забыть и похоронить вместе со всем остальным. Возможно, было бы лучше оставить его нетронутым, но откуда ему было знать?
[indent] - Может и правда из тебя получился бы хороший староста.
[indent] Два шага навстречу. Драгоценное серебро вновь встречается с инфернальным мраком. И без всяких лишних объяснений вслух. Абраксас просто протянул ему руку и крепко ухватив его ладонь, твердо пожал.
[AVA]http://savepic.ru/13716314.jpg[/AVA]
[indent] Есть возможность наслаждаться зрелищем. Его совершенно не портит заставленное и всё равно тёмное помещение, локация в виде подземелий и необходимость быть осторожными. Да, могло бы выйти и красивее, и чище, и представительнее. Однако подобные мелочи в самом деле меркнут в сравнении со всей символикой и красотой происходящего. Может и хорошо, что здесь; может и хорошо, что сейчас; определённо здорово, что в подобных условиях. Оно подчёркивает. Древностью и позицией. А вся суть кроется в чёрном и белом, в разных внешне, но схожих по внутреннему направлению. Их наполняет разное прошлое, но объединят величие и понимание, которое будет приходить постепенно, шаг за шагом, день за днём, поступок за поступком.
[indent] Том не поясняет ничего про символику. О, в вопросах геральдических он мало чем уступал своим чистокровным собратьям, в поисках истоков своего происхождения изучив наверное все существующие в природе гербы британских и европейских волшебных семей. Малфоевский не был исключением. Сокурсник и сам знал значение каждого завитка на их фамильном представлении, потому ценно скорее было то, что Абраксас вспомнил об этом именно сейчас. Факт правильно всплыл в его голове, лаконично и к месту, хоть об этом мальчики, казалось бы, не говорили вовсе.
[indent] За процессией Реддл наблюдает молча, не мешая Малфою, не напрашиваясь и не стремясь нарушать сложившееся подобие идиллии словами.
[indent] «А ты неплохо настаивал на своих попытках выставить меня виноватым», — не озвучил вслух, посчитав очевидно лишним. Эти слова Абраксаса — их смысл совершенно не тот, что заложен в буквах. Вместо признания вины, вместо признания собственной неправды, вместо извинений. Вместо этого всего Малфой озвучивает то, что заметил; то, что признал, и теперь имел повод озвучить, не отрицая более. И Том это принял в полной мере, трактуя подобным образом.
[indent] Он лишь сложил руки за спиной и отошёл к столу, отслеживая действия сокурсника, а после всё также спокойно и молчаливо наблюдая за быстро испепелившейся змеёй. Доказательство стёрто, а вместе с ней стёрты и обстоятельства, при которых она была вызвана. Цель её создания, предназначение. Все исчезло, унеся с собой и красоту, и символику. Мальчики остались вдвоём, без элемента, формально отвлекающего внимание. Как теперь и впредь.
[indent] — Не сомневаюсь, что получился бы. Мы ещё не раз убедимся в этом, когда придёт время, — и оба знали это. Уже давно. Только теперь вот наверняка и без раздражения, в то время как зависть сменила свои оттенки и ощущения.
[indent] Более ничего не говоря, Том Марволо Реддл, Наследник Салазара Слизерина, пожимает руку Абраксаса Малфоя, наследника рода Малфоев. В этом рукопожатии скрепляется всё, что было понято, осознано и оставлено в прошлом. Больше не будет так, как произошло на зельеварении или в коридоре. Вполне возможно, что в следующем месяце они и вовсе совместно сварят зелье, чем удивлят всех за пределами факультета, но обрадуют серебряно-зелёных. Потому что тогда все «свои» окончательно поймут, что Слизерин стал един; таким, каким не был раньше никогда на памяти учеников и их предков на много поколений в прошлое. Это станет началом новой эры. Сначала на факультете, затем в их закрытом клубе, а после и для всего Хогвартса. А потом, когда они покинут его стены, на очереди наверняка будет мир.
[indent] — Пойдём, пока Дамблдор снова не пошёл в обход, — теперь они вместе покинут это помещение, погасив предварительно искусственный свет. Вернутся в спальню, словно бы ничего не было, а наутро всё наконец-то станет так, как и должно; без напряжения и натянутости. [AVA]http://s4.uploads.ru/bwruj.png[/AVA]
Вы здесь » Magic Europe: Sommes-nous libres? » ИГРОВОЙ АРХИВ » Гордость, кровь, начало [апрель 1941]
